Резкий и хриплый вскрик расколол воздух между ними. Щеки Николь зарделись, точно закатное небо наверху.
– Вот черт, – буркнул мужчина, и вдруг его сконфуженное лицо показалось ей до ужаса смешным. И при всей неловкости ситуации Николь не выдержала и рассмеялась.
– Вот и я о том же! Не надо туда ходить… но мне нужен телефон. Я испеку вам торт, если вы мне его принесете.
Мэв испечет этот торт. Да и вообще – будь она здесь, ничего подобного не случилось бы.
– Торт?
– Да, а что?
– В этом смысле я избалован. У меня в семье есть мастерицы печь торты. А у меня к вам предложение. Может быть, вы сами сходите за телефоном, а я предупрежу остальных гостей?
Бедняга понятия не имеет, от чего он отказывается. Ну что ж, нет так нет. Тогда торт достанется ей, ведь, когда Мэв вернется из командировки, торт обязательно будет.
– Что ж, хорошо.
На обратном пути ее снова ждал неловкий момент, когда они, бормоча извинения и приподнявшись на цыпочки, расходились в тесноте, потому что ее спаситель и не думал спускаться, а дожидался ее на лестнице. Затем он, облокотившись на перила, сказал:
– Признаться, я уж собирался вынуть блокнот и записывать.
Николь покачала головой, едва сдерживая улыбку, щекочущую уголки губ.
– Что? Не стоит. Я бы дала вам копию рецепта. Хотя, может быть, пока рано.
И попятилась, хотя ей совсем не хотелось уходить.
– Ну еще бы! – усмехнулся он. – Именно об этом и говорит ваш милый румянец. Ишь как вы зарделись! А вам идет – особенно на закате.
Они оба посмотрели вверх. Закат был великолепен. Снизу долетали тихие звуки музыки, вплетавшейся в приглушенный городской шум. Вокруг было удивительно мирно, спокойно. И пока последняя яркая полоска не погасла над горизонтом, они, не шевелясь, стояли и смотрели.
А потом незнакомец издал глубокий удовлетворенный вздох.
– Потрясающе, правда? – спросила Николь, которой становилось не по себе от этой интимной тишины.
Он сунул руки в карманы, задумчиво смерил ее взглядом и согласился:
– Да, пожалуй.
– Смею предположить, что вы нечасто любуетесь закатами.
– Нет, не то чтобы… – сказал он с кривой усмешкой, сутуля плечи, – но все как-то не до красот. Вообще. Все недосуг остановиться и оглядеться вокруг.
Будто бы простые слова, самые обыкновенные, и все-таки то, как он произнес их – будто делая невольное признание, – тронуло ее, даже взволновало.
– Понимаю. Многие мелочи проходят мимо, если нарочно не обратить внимания. Но потом, когда наконец их замечаешь, они перестают казаться мелочами.
– Наверное, – резко и отчего-то пренебрежительно рассмеялся он, не спуская с нее испытующего взгляда голубых глаз. – А какие это, по-вашему, мелочи?
«Да вот хоть такие, как сейчас», – подумала Николь.
Надо было отвернуться, отшутиться, перевести разговор на другую тему, чтобы при помощи какой-нибудь ничего не значащей болтовни отдалиться, поставить между ними барьер. Но впервые за три года ей не хотелось этого делать.
Наверное, она сошла с ума. Она не знает этого парня. Не знает ничего о нем, кроме того, что он очень занятой человек. Настолько занятой, что ему редко удается остановиться и оглядеться вокруг. И все же есть в нем что-то знакомое. Будто они и впрямь встречались! И его слова заставляют ее задуматься о собственной жизни. О тех мелочах, которых и она избегает, боясь последующих осложнений.
– Что же вы молчите? – спросил он с улыбкой, и вокруг глаз разбежались морщины. – Ну да ладно, как бы там ни было, похоже, что это не последний наш с вами закат.
– Похоже, – согласилась Николь и снова предательски покраснела. Ему явно нравилось вгонять ее в краску.
Однако он пришел на вечеринку в честь возвращения Джесса совсем не для того, чтобы подцепить тут девушку.
Даже мысли об этом не возникало.
Ему просто хотелось развлечься, пообщаться с друзьями, поторчать на крыше. Наконец у него появилось для этого время.
Последние шесть лет он возвращался домой после работы и, наскоро перекусив, шел прямиком в кабинет, где его снова ждала работа. В хороший день он мог заниматься делами по очереди, но чаще всего приходилось выполнять несколько дел одновременно.
