— Наташа, это не серьезно. Сколько можно об одном и том же?
— Вы обещали.
— Да, но я же сказала, что сначала мне надо поговорить с Феликсом. Кстати, я хотела спросить у вас. Какие у вас с ним отношения?
— Никаких.
— Что значит никаких?
— Это значит, что я с ним порвала.
— Как порвала?
— Вы же сами мне о нем такое рассказали, что я не могла с ним оставаться.
— Я? О нем? Хотя да, я вам о нем рассказывала, но только не как о нем, а как о другом.
— Какое это имеет значение? Я ведь поняла, о ком идет речь. И знаете что?
— Что?
— Я теперь поняла. Вы тогда мне про него все рассказали нарочно. Правильно?
— Да.
— Зачем? Чтобы нас поссорить? Вы его любовница?
— Нет, что вы. Я не способна стать его любовницей.
— Почему?
— Ну, не знаю. Просто есть люди, которые подходят друг другу, а есть которые нет. Но давайте сейчас об этом не будем, потому что прежде чем ехать и разговаривать с Феликсом, мне хотелось поговорить с вами.
— Я сделала то, что вы требовали — написала ему записку. О чем нам еще говорить?
Мне нравилось, как вела себя Туся, она не стонала, не плакала, не жаловалась, и у меня стало полегче на душе.
— Я хотела узнать, на что Феликс способен ради вашего и Ритули освобождения.
— Так, теперь мне понятно, — помолчав, проговорила Туся, — вы все-таки похитили нас с целью получения выкупа.
— Я же сказала, что нет. Хотя, может быть, и так: Как думаете, он согласится?
— А вы подумали о последствиях?
— Наташа, ну о чем вы говорите, какая женщина когда-либо думает о последствиях?
— Да, — согласилась Туся, — но все равно сейчас подумайте.
— Это бесполезно. Так как вы считаете, способен Феликс на такой героический поступок ради вас?
— Я сказала, что мы с ним поссорились.
— Это вы с ним поссорились, и это даже лучше. Он сейчас мучается и страдает, что вы его бросили, и поэтому способен на многое ради вас.
— Не знаю. Может быть.
— Это хорошо, именно такой ответ мне и был нужен. Я сейчас уезжаю, когда вернусь, сразу вас отвезу домой. Но возможно, вам придется здесь провести и ночь, все будет зависеть от Феликса.
— Это будет зависеть не от него, а от того. Сколько вы станете денег у него требовать.
— Я у него вообще не буду требовать денег. В третий раз вам это говорю.
— А что же вам нужно?
— Позже скажу, а может быть, и нет. Это будет зависеть от того, захочу я еще больше испортить ваши отношения или нет.
— Значит, их можно испортить еще больше?
— Нет, если он окажется человеком порядочным, хотя я в этом сомневаюсь, потому что давно уже знаю его.
— Зачем вам нужно ссорить меня с ним? Может быть, вы его дочь?
— Нет. У меня было целых два отца, но ни один из них Феликсом не был. Все, я уезжаю, вернусь — поговорим. Там, в холодильнике, все есть, чтобы можно было прожить двое суток. Даже «Чаппи» и «Педигри», которые так любит «мой Геночка».
— А где ваш Геночка? Он меня будет охранять?
Я хотела сказать, что никакого «Геночки» в природе не существует, но удержалась от этого.
— Да, — сказала я. — Но не пытайтесь его разжалобить, он вас не услышит.
— Он что, глухонемой? — с небольшой издевкой спросила Туся.
— Вы угадали, и давайте не будем больше об этом.
— А если я захочу в туалет?
— Там это тоже есть, только уже не в холодильнике. Все найдете.
— А почему вы сказали, что здесь всего на двое суток?
Вы что, на двое суток уезжаете?
— Нет, я же сказала, что скоро вернусь. А на двое суток это так, на всякий случай.
— А если с вами что-то случится? А если вы попадете в аварию на дороге?
— Через два дня сюда должна приехать хозяйка этой дачи.
Но вы надейтесь на лучшее. Кстати, тоже на всякий случай — хозяйка дачи ничего не знает, она считает, что я здесь со своим любовником, точнее, с любовницей.
— А вы говорили, что можете продержать меня здесь и неделю, и две.
— Ну, Наташа, что я должна была еще сказать?
— Постарайтесь не задерживаться, А еще постарайтесь не слишком много требовать от Феликса. В конце концов предел есть у каждого человека.
— Все, Наташа, я поехала. Телевизор работает, есть несколько книг, я не знаю, что вы любите, поэтому положила разные. До встречи.
Я вышла из дома, закрыла входную дверь на ключ и забралась в машину. Неприятное чувство у меня на душе прошло, и я очень благодарна была Наташе за то, что она не плакала, не ругалась, не жаловалась.
