Я встала за дверью, но так, чтобы, если она откроется слишком резко, она не ударила меня.
Дверь открылась не резко, так, что я даже успела встать за нее, спрятаться, чтобы Владислав не заметил меня сразу.
Это оказалось и моей глупостью, из-за этого я пропустила его, потому что дверь помешала мне. А Владислав выскочил из моей комнаты и сразу рванулся к лестнице. Но если он сейчас убежит, если он увидит меня потом, то я ничего уже не смогу сделать, потому что Владислав — не Вадик и к нему так просто не подойдешь, особенно с этой палкой, он сразу все поймет, и я с ним не справлюсь.
— Владик, — окликнула я его и сама побежала за ним.
Он, услышав мой голос, сразу остановился, ухватившись за перила, обернулся.
Он был уже где-то на третьей или четвертой ступеньке, ведущей вниз, когда обернулся, а я в это время подбежала к. самой верхней.
Я его видела хорошо, его силуэт, потому что внизу было светло, а он меня, конечно, видел плохо, а может, совсем не видел, и скорее всего поэтому даже не попытался уклониться.
Если шары, которыми играют в кегли, ударить друг о Друга, то получится примерно такой же звук, как этот — когда я ударила Владислава по голове палкой.
Он постоял немного на ступеньке, держась рукой за перила, будто ждал, что я ему что-то еще и скажу, а потом колени его подогнулись, и он покатился по лестнице. Мне Даже захотелось глаза закрыть, так он жутко катился — как большая кукла, только набитая не тряпками, а сухими поленьями, потому что он так громыхал. Но я не стала закрывать глаза, у меня не было времени на это. Я побежала по лестнице вслед за ним.
Он лежал в низу лестницы, как очень положительный герой из плохого фильма: голова гордо откинута, руки раскинуты в стороны, одна нога на ступеньке, другая ниже, на лестничной площадке. Но мне было не до мизансцен, я спешила, и поэтому я сразу наклонилась и стала осматривать его карманы.
Я искала ключи от его машины, но я их не нашла. Я расстроилась, поднялась на ноги и в это время услышала сбоку, чуть позади себя, шорох. Я схватила свою биту и обернулась. Это был Вадик. Он только что пришел в себя и поднимался на ноги.
Я подошла к нему.
— Где ключи от машины? — спросила я и слегка приподняла биту.
Вадик не то что напасть на меня не собирался, он не решался сейчас даже убежать, хотя было видно, что ему это хочется сделать, но после перенесенной контузии (кажется, так это называется) Вадик стал безвольным, как подопытная морская свинка.
— От какой машины? — чуть ли не заикаясь, спросил Вадик.
— От его, — я кивнула на Владислава.
— Не знаю. Может быть, в кармане, в пиджаке.
— А где этот пиджак?
— Там, наверное. — Он указал на дверь, из которой они вышли.
— Пойдем покажешь.
Вадик послушно повернулся и направился к той двери.
Я пошла за ним следом.
Комната была небольшая, но из нее, кроме двери, через которую мы вошли, в соседние помещения куда-то вели еще две двери. Но это меня не волновало, я сразу увидела на спинке одного из двух стульев серый пиджак.
— Этот? — спросила я.
— Он в нем сегодня был, — ответил Вадик.
— Поищи ключи в карманах.
Он сунул руку в один карман пиджака, потом в другой, потом снова в первый и вынул оттуда ключи от «.мерседеса».
— Эти? — спросил он меня.
— Эти, — сказала я и взяла у него ключи.
Вдруг за одной из дверей я услышала какой-то странный звук. Помню, я была в деревне, там в сарае жил поросенок, ночью во сне он очень похоже хрюкал.
— Что там такое? — спросила я, прислушиваясь.
— Ничего, это тебя не касается, — заявил вдруг Вадик.
Что может быть любопытнее того, что тебя не касается?
Я направилась к этой двери. Вадик неожиданно осмелев, попытался загородить мне дорогу. Я несильно ударила его по коленке палкой, ну, битой этой, он тихо заскулил, схватился за свое колено и уселся на пол, кажется, у него на глазах появились слезы. Я подошла к двери и приоткрыла ее.
В комнате, на небольшом столике рядом с кроватью, горела свеча, вставленная в подсвечник. А на кровати я увидела спящую женщину. У меня мурашки пробежали по коже, потому что это была мертвая Мишель.
Она всхрапнула.
Значит, она живая! Я пригляделась к ней.
