Почему я так плохо думала о Витьке, я не знаю. От растерянности, наверное.
А он спокойно вошел в комнату, где сидел на диване Сережка и где стояла с пистолетом в руке Леночка, спокойно сел на стул, достал новую сигарету и спокойно закурил.
Но к первой Витька обратился ко мне:
— Что ты смотришь на меня, как будто не узнаешь? Я что, сильно изменился со вчерашнего вечера?
— Не знаю, — ответила я, — может быть, я тебя до сегодняшнего дня не знала.
— Может быть, — согласился он, но добавил:
— Хотя не думаю. А тебе что сейчас больше интересно, — продолжал он разговаривать только со мной, — как я здесь оказался или зачем я здесь?
— И то и другое. Хотя, наверное, как ты здесь оказался, я могу себе представить.
— И как ты себе это представляешь?
— У Леночки ключи, вы открыли дверь и вошли сюда.
Чего проще?
— Нет, немного посложней. Я пришел сюда не с Леночкой, я ехал за ней на машине. А в квартиру вообще вошел уже после Сереги. — Он достал из кармана небольшой кусок стальной проволоки и показал его мне. Кажется, такие штуки называются отмычками. — Я сначала был в той комнате, — он кивнул на соседнюю, не смежную, — а потом по карнизу решил перебраться в ту, — и теперь он кивнул на смежную. — Оттуда лучше слышно, — пояснил он.
— Значит, ты следил за мной? — спросила Лена таким растерянным голосом, что ее даже стало жалко. Она стояла и смотрела на Витю, и лицо у нее было, словно это не муж ее родной перед ней, а архангел Гавриил, и сейчас он должен сказать, дают ли ей в Раю отдельную квартиру со всеми райскими удобствами или только место в общежитии, — Вот меня это всегда умиляло, — усмехнулся Витька, он не понял Леночку: она его не обвиняла, она просто очень испугалась. — Жена изменяет мужу, а когда он об этом узнает, она начинает кричать: ты подлец, ты следишь за мной, А я вот думаю, в чем больше подлости — в том, что человек изменяет, или в том, что он хочет убедиться, что ему изменяют?
Ты как думаешь, Маш? — спросил он опять почему-то меня.
Я не стала отвечать на этот вопрос, потому что он риторический.
— Как ты здесь оказался, я поняла, — ответила я сначала не на самый последний его вопрос, — а вот зачем ты здесь — не очень. Ты что, хотел убедиться, изменяет ли тебе Лена?
— Нет, не в этом, — не согласился Витька. — Хотя, может быть, надеялся все-таки, что ошибался. Ты когда поняла, кто такая Лилит? — снова спросил он.
— Сегодня утром, когда нашла заколку.
— А я вчера днем, когда мы ехали в машине и ты мне все рассказала. Не потому, что я такой умный, а просто мне легче было догадаться. О том, как сделать заказ у Вени, такое не каждый знает, а я ей как-то случайно рассказал о нем. Да она могла найти человека и посерьезней его, если бы было нужно. И о Лысом, о Германе, она тоже знала.
Когда долго живешь вместе, о таких вещах даже не захочешь, но всегда что-то скажешь. Ну а когда Серега вчера не захотел «колоться» и сказать, кто такая Лилит, я тогда стал почти уверен. Сюда приехал, просто чтобы убедиться, чтобы знать наверняка. Серега, — обратился он наконец к Сережке, — но почему ты мне не сказал ничего?
— А ты бы мне сказал?
— О чем?
— Если бы Маша тебя стала доставать.
— Эй, — возмутилась я, — только при мне не говорите обо мне, как будто меня здесь нет.
— Мы о тебе образно, — отговорился Сережка.
— А образно тем более никаких примеров на мне приводить не надо. Я согласна только на живой пример. А потом, мне бы никогда не пришла в голову мысль взять и отравить тебя грибами. Ведь это Леночка их купила, не ты же их привез с собой? — спросила я Витьку.
Некоторое время все молчали.
— Серега, Маша, — обратился к нам Витька, — оставьте нас с Леной вдвоем, пожалуйста.
Я не видела причин, почему бы мне не уйти отсюда, и молча пошла к выходу.
Я вызвала лифт и стояла и ждала, кто подойдет первым: он или Сережка? Лифт подошел первым. Двери его открылись, а потом закрылись снова. Открылась дверь квартиры, и вышел Сережка.
— Скажи, — спросила я, — зачем ты опять так поступил? Почему опять убежал к ней и ничего не сказал мне?
— Я не мог сказать Косарю, какая его Леночка стерва.
