Сережка болтал всякую чушь, и я поняла, что он сильно нервничает, с ним всегда так — когда он нервничал, становился слишком разговорчивым. Вообще-то и во мне есть что-то похожее.
Двое из Гериных сопровождающих подошли к Сережке и Витьке и стали их ощупывать.
— Чистые, — сказали они.
Гера внимательно смотрел на меня.
— А я думал, мне показалось, — сказал он, — что с вами девочка, оказывается, правда. Косарь, придется осмотреть и ее.
— Зачем? — спросил Витька.
— У меня такое чувство, что вы что-то задумали и она в этом играет не последнюю роль.
Он очень ошибался. Нет, в том, что ребята что-то задумали, и я не сомневалась, но вот в отношении моей роли в этом… Я и сама понятия не имела, что они задумали.
Я стояла позади Сережки и Вити и подойти ко мне было не так просто. Но я не стала ждать чьего-либо разрешения. Я прошла между ними и встала перед теми двумя, которые должны были меня обыскать. И сделала я это не из вредности, чтобы дать или не дать Сережке позволить меня обыскать или просто позлить его, а потому что поняла, что если эти двое попробуют сейчас силой вытащить меня, тогда может получиться что-то не так, не по плану Витьки и Сережки, или, как говорят военные, — внештатная ситуация, я не против таких ситуаций в принципе, да и какая женщина против чего-то внештатного, но вот только не в подобном случае, не сейчас.
— Серег? — Витя посмотрел на Сережку предостерегающе.
А Сережка сказал, и голос у него был очень серьезный:
— Я убью того, кто до нее дотронется.
— Прямо как в кино, — а вот у Геры голос был издевательский.
А мне все равно понравилось, мне было приятно это Сережкино обещание, он обещал убить за то, что меня оскорбляли, и это не может не понравиться любой женщине.
Меня стали обыскивать оба сразу и очень тщательно, хотя на мне были только кофточка и джинсы и все это нисколько на мне не висело. Но какие у них были лица — они улыбались, как два школьника, рассматривающие порнографический журнал под столом, улыбки у них были хамски-застенчивые и похотливые одновременно.
— А они остались живы, — сказал Гера Сергею, когда эти двое отошли от меня.
— Пусть подождут, еще немного времени есть, — сказал Сережка.
— Если с вами случится что-то лет через пятьдесят, то только потому, что вы обыскали эту самочку, — сказал Гера тем двоим.
А мне стало обидно за Сережку, и хоть мы с ним сейчас и ссорились, но все равно.
— Гера,. — сказала я, — а ты не хочешь меня обыскать?
— Попозже, — улыбнулся он мне, и догадываться не нужно было, что он хочет этим сказать. — А пока поговорим о серьезном. Пошли наверх и там будем обсуждать ваши условия, — сказал он уже Сережке с Витей, а на слове «ваши» он еще и усмехнулся.
— Нет, — не согласился Сережка. — Мы договорились, что обсуждать будем Здесь, тем более я здесь уже привык, а вот закончим уже наверху.
Гера в это время стал прислушиваться к звукам, доносившимся из-за закрытой двери, около которой мы стояли.
— А что там такое шипит? — забеспокоился он.
— А ты что, не знал? — спросил Сережка удивленно. — Там же баллоны с пропаном. Ну ладно, это мелочи, так какие там условия? — И он, толкнув дверь, открыл ее.
И сразу шипение стало слышно намного сильнее, как будто в комнате собрались несколько сотен змей, которым всем одновременно наступили на хвосты, и почувствовался запах газа.
— Кстати, об условиях, — продолжал Сережка, кивнув на открытую дверь. — В переводе на тротиловый эквивалент, как это называют по-научному, здесь взрывчатки столько, что я не возьмусь даже посчитать сколько. Но могу сказать точно, что будет, если эти баллоны взорвутся — вместо этого большого дома здесь появится большая яма, по-другому она еще будет называться — воронка. Всем все понятно? Если кто-то из вас дернется сейчас, — обратился он уже ко всем, — я добываю огонь из этого приспособления. — И он показал зажигалку, которую отобрал у меня, когда еще искал колючую проволоку, и не сильно, так что искры не появилось, провернул ее колесико.
Сережка говорил, а у Геры менялся цвет лица — сначала он стал красным, а потом серым с пепельным отливом. Но когда он заговорил, голос его звучал спокойно.
