«Хорошо, что мы в Бретани, - подумалось мне. - Хорошо, что ему нас здесь не достать! Да, именно здесь мы в безопасности от любых его происков». Кроме того, к счастью, я, по-видимому, давно не входила в сферу его романтических заинтересованностей, если таковые вообще имелись, и могла не волноваться об его поползновениях на свой счет.
Но, конечно, на фоне его успехов наша неспособность справиться со своими немалыми земельными наделами выглядела грустно. Была и еще одна неприятность: пришло из Ренна строгое письмо, в котором нас уведомляли о намерении Директории «одолжить» - разумеется, насильственно - у всех богатых людей сто миллионов на нужды армии. Было ясно, что в государственной казне свистел ветер. Причиной этого ветра было неуемное воровство самих директоров, и из-за этого роптала вся страна. Однако я понимала, что от риторики дело не изменится, и нам, поскольку мы подпадали под понятие «богатых», надо готовиться расстаться с суммой, величина которой мне совсем не нравилась. Эти «займы» совершались не впервые, но воспринимать такой грабеж как нечто обыденное еще было трудно.
Зажав письмо в руке, я поспешила в герцогский зал, чтобы найти мужа. Следовало показать ему это поразительно послание. Но, когда я только подходила к дверям, странный звук насторожил меня: будто что-то упало. Я с силой толкнула створки дверей и, ворвавшись в зал, увидела Александра. Он поднялся с кресла и теперь стоял, покачиваясь и тяжело опираясь на стену. Лицо его блестело от пота, складка залегла между бровями - по всему было видно, что подняться с кресла впервые после ранения стоило ему больших усилий.
Я пришла в ужас. Меня обуял такой страх, что слезы едва не брызнули из глаз. Я бросилась к нему, чувствуя, что вот-вот на меня накатит истерика.
- Александр! О, Александр, не следовало этого делать! Еще слишком рано! Как ты мог! У тебя откроются раны и еще… еще всякое может случиться! Боже мой, и это после того, что было!
Смеясь, он обнял меня одной рукой, проявив силу, которой я от него сейчас не ожидала.
- Успокойтесь, Сюзанна, это ничем не грозит мне. Не плачьте! Будь я проклят, если доставлю вам этим какие-нибудь огорчения.
Он поцеловал мои глаза, словно хотел убрать с них слезы.
- Это должен был быть сюрприз для вас, сага. Правда, я плохо подготовился, раз вы меня застигли за этими попытками.
- Но как же… ведь доктор сказал вам, - пролепетала я, уже чуть успокоенная, - сказал, что пока нельзя… Правда, вы оказались сильнее, чем я думала.
- Еще бы. Мне до смерти надоело быть прикованным к креслу и зависеть от каждого слуги.
- Вы хотели обрадовать меня? - прошептала я.
Он улыбнулся и, наклонившись, ласково поцеловал меня.
- Конечно. А еще я знал, что на днях должен прибыть Буагарди. Да и Бурмон с ним. Не мог же я встретить их как инвалид.
- Вы хотите поскорее поправиться, - сказала я с досадой, - потому что знаете, что тогда сможете уехать.
- Вот уж нет. Уезжать я хочу как раз меньше всего. Просто тогда я смогу обнять вас. Как мужчина, а не как калека.
Я молчала задумавшись. Я только теперь поняла, что с этой минуты, когда Александр самостоятельно встал, выздоровление будет продвигаться очень быстро. У него железная воля. Она поставит его на ноги за считанные дни.
Герцог вдруг оторвал руку от стены, на которую опирался, с усилием повернулся ко мне и, взяв мое лицо в ладони, заглянул в глаза.
- Вы ничего не скрываете, саrissimа?
- Что же мне скрывать?
- Вы бледны. Это не проходит. Уж не больны ли вы?
Я молчала. Он тихо произнес:
- Любовь моя, вы заставляете меня трепетать. Что с вами?
- Ничего, - произнесла я.
- Скажите мне правду, - настаивал он.
- Мы поговорим об этом позже, - сказала я решительно и, чтобы сменить тему, протянула ему письмо. - Взгляните лучше на это. Это любопытно.
Герцог взял письмо, но мою попытку уклониться от разговора воспринял без особой охоты. Он еще какое-то время вглядывался в мое лицо, словно пытался что-то узнать, потом развернул бумагу.
- Это не должно вас беспокоить, - сказал Александр, когда ознакомился с содержанием, и усмехнулся. - Видите, они даже не решаются приехать сюда, они просто пишут. Как же они, по-вашему, осмелятся явиться за деньгами? Синим сейчас страшно в Бретани, дорогая моя.
