– Вы полагаете, лиса не сможет устеречь каплуна? Но, возможно, она устережет кошку.
– Охранять курятники должны собаки, – сообщил Лионель Савиньяк. – Эти животные равно не расположены и к лисам, и к кошкам.
Можно и дальше ходить вокруг да около. Можно, но не нужно. Иначе Лионель будет действовать сам, а он хороший игрок, и он не желает видеть у трона Манриков. Как и Рокэ. Его высокопреосвященство вздохнул и слегка задержал дыхание, проклятая одышка.
– Граф, – шадди бы сейчас, но нельзя, – что вам больше нравится: гражданские войны или дворцовые перевороты?
– Ни то, ни другое, хотя гражданская война – дочь неудачного переворота.
– Иногда. А мир часто сын удачного переворота. Я говорю «удачный», а не «успешный».
– Ваше высокопреосвященство, вы полагаете, Манрики способны на что-либо удачное?
– Они способны вычистить конюшни, не запачкав других. Вам никогда не приходило в голову помечтать о моей смерти?
Удивился. И даже возмутился. Слегка… Лионель Савиньяк и в самом деле не желает смерти Квентина Дорака. Трогательно.
– Я бы ответил на этот вопрос, задай его кто-нибудь другой.
– Вы и так на него ответили. Лионель, кто станет кардиналом после меня?
– Я не вижу никого, – ответил быстро, не колеблясь, значит, раз за разом перебирал всех олларианцев и не нашел никого стоящего. Правильно, не нашел.
– Никого? – Пусть разовьет свою мысль.
– По крайней мере из тех, кого я знаю. В свое время называли епископа Бонифация, но вы отправили его сначала в Багерлее, потом в Варасту.
Бонифаций в молодости отличался честолюбием, приближать такого было опасно. Тогда так казалось. Может быть, его высокопреосвященство был прав, а может, и нет, но блестящего молодого богослова обвинили в связях с дриксенскими агентами. Связь, впрочем, была самой настоящей, другое дело, что Бонифаций знать не знал, кто оплачивает туалеты его любовницы. Бабенка от денег млела, а мужчины млели от нее. В конце концов ее зарезал какой-то влюбленный юнец, но Бонифацию от этого легче не стало…
– Можете при случае передать вашему другу, что он оказался прав, когда вытряс из Фердинанда помилование. Бонифацию тоже не мешает узнать, кому он обязан свободой. Но мы отклонились от темы. Кто станет кардиналом Талига?
– Это знаете только вы, – Савиньяк задумчиво погладил эфес, – я такого человека не вижу.
– И я не вижу, хотя умираю.
Эмиль бы завопил и замахал руками, Ворон бы поднял бровь и попросил шадди, Лионель промолчал. Все правильно, первому быть маршалом, второму – королем, третьему – кансилльером. А кардиналом станет Агний. Он для этого достаточно послушен.
– Вы удивлены, граф, не так ли? Но вы мне верите.
– Верю, но уверены ли вы?
– Уверен… Мне осталось больше года, но меньше трех. Именно поэтому я намерен очистить столичные конюшни.
– Руками Манриков?
– Сначала да. Потом – вашими. Когда вернетесь с севера, вам придется заняться Манриками, Колиньярами, Залями и прочими «навозниками». Повод будет, и посерьезней, чем мнимое оскорбление, нанесенное безродной девице. Вам что-то не нравится?
– В том, что Манрики своего не упустят, я не сомневаюсь, – Лионель схватывал на лету, полезное свойство для кансилльера, – и на место их я поставить смогу, но что дальше? Король без кардинала – это ножны без шпаги.
– Кардиналом станет Агний. Когда Арно Савиньяк сможет стать капитаном Личной охраны его величества?
– Лет через пять, не раньше. И то, если его взять ко двору.
– Пяти лет у нас нет, Лионель, а вы мне нужны в другом месте.
– Тогда сын Рудольфа Ноймаринена.
– Мне следовало бы самому о нем вспомнить, мы ведь немного родственники.
– Ваше высокопреосвященство, капитан Личной охраны – руки, но не голова. Я уважаю вашего помощника, но он…
– Не сможет править Талигом? Не сможет. Но он не станет мешать его величеству.
– Его величеству?
– Да, его величеству Рокэ Первому.
Теперь посмотрим, падают ли Савиньяки в обморок. И если падают, то как.
– Алва не согласится.
Нет, с кансилльером он не ошибся. Из всех возможных возражений – единственное нужное.
– Не согласится, если его спросят. Но выбора у него не будет.
