– Конюхи спят, – сообщил Альбин.
– Я еще не разучился седлать коней, дядюшка.
– Я и не сомневался. Ты всегда был прекрасным наездником.
Так же как отец, дядя, братья. Про Эпинэ говорили, что они знают «лошадиное слово», а вот человеческое забыли.
Повелитель Молний шагнул в теплый полумрак. Вот бы никуда не ехать, налакаться беличьих ушек, завернуться в плащ, упасть рядом с Дракко, уснуть и не просыпаться.
Полумориск был в порядке. Драгуны заявились за государственным преступником, но грабить замок им не приказывали. Еще бы, ведь Эпинэ принадлежит Талигу! Иноходец понимал, что несправедлив к Ойгену. Каким бы бергер ни был, он служил честно, и все равно было муторно. Беглый герцог молча взял седло и вошел в денник, Дракко радостно заржал. Какой мерзавец записал лошадей в домашнюю скотину? Они куда лучше людей!
– У тебя очень приметный конь, – засуетился Альбин, – очень! Возьми другого. Вереск очень хорош…
Может, и хорош, но Дракко он не бросит. Он и так бросал слишком многих. Думал – на время, оказалось, навсегда.
– Благодарю, дядюшка, Дракко – мой друг.
– Ну, тебе видней.
Альбин всю жизнь просидел под юбкой у жены, он не терял ни коней, ни друзей, да и были ли у него друзья? Кто-то сказал, что лучше не иметь друзей, чем видеть, как они превращаются во врагов или покойников. Дурак! Причем несчастный дурак…
Робер кончил седлать Дракко и вывел из денника. Конь готов, дело за всадником. Плащ, перчатки, шляпа, шпага, кинжал, пара пистолетов, кошелек с золотом… Все на месте! То ли Амалия, то ли Альбин не забыли ничего. Можно подумать, только тем и занимались, что устраивали побеги.
– Ты едешь к границе?
– Разумеется.
– Храни тебя Создатель.
– Благодарю за все, дядя. Засвидетельствуйте мое почтение тетушке.
– Конечно…
Ворота Повелитель Молний открыл сам. Тяжелые створки сопротивлялись с упорством живых существ. Эпинэ изо всех сил удерживал своего сюзерена. Чего он хотел? Погубить или спасти? Робер приналег плечом, и ворота уступили. Впереди тянулись пустые поля. Темень, ветер и тревога, вечная волчья тревога осенней ночи. Что хуже: отправиться в кандалах в Олларию или услышать в звенящей тишине неровное конское цоканье?
– Ты что-то забыл?
– Ничего, – Робер ухватился за гриву Дракко и вскочил в седло. Он ничего не забыл, потому что забывать ему было нечего. У него ничего не осталось.
3
Дорога была одна. Единственная. От Арсенальных ворот, мимо неласковых полей через быстрый, но мелкий Жолле и старую каштановую рощу, давным-давно заслужившую право называться лесом. За рощей до старого Крионнского тракта тянулись виноградники, а дальше нужно было либо рвануть к границе, либо свернуть в Сэ. Стать беглецом и изгоем или попытаться сбросить с хребта чужие грехи? Конечно, Робера Эпинэ будут искать. Когда проснутся и соберутся. Ойген постарается его не найти, и у него в любом случае фора часов в восемь и лучший если не в мире, то в провинции конь. Дракко в отличие от хозяина отменно отдохнул, к утру они добрались бы до Мантье, но он не поедет в Мантье. Он встретится с Арлеттой Савиньяк, и гори все закатным пламенем!
Иноходец Эпинэ не собирался никого предавать, но выслушать то, что ему хотят сказать, он право имеет. И выслушает. Вдруг Лионель нашел выход, который устроит всех? Матильда не хочет никаких войн, засевшие в Агарисе обтрепки воевать не способны, остается Альдо.
Сюзерен от своей мечты просто так не откажется, но в Гальтаре ему делать нечего. Что бы ни искали гоганы и «истинники», пусть оно лежит, где лежит. Альдо о магии знает лишь от гоганов, он не понимает, что это за кошмар. А твари, которые, по слухам, гнездятся в развалинах! Если пегая нечисть вырвалась из Мон-Нуар, понятно, почему Эрнани бросил все и укрылся за Данаром.
Мысли о проклятой кобыле пришли удивительно не вовремя, Робер как раз пересекал узкий мостик над темной, как память, водой, за которой начиналась роща. Могучие каштаны тянули к путнику перекрученные ветрами ветви, их тени плясали по дороге, превращая ее в натянутую над светящейся бездной сеть. Робер вздрогнул и остановил коня. Это было трусостью и несусветной глупостью, но Иноходец ничего не мог с собой поделать. Оказаться среди гигантских искореженных временем стволов, за которыми, без сомнения, затаилась пегая тварь, было выше его сил.
