Они сбросили одежду, притом на Маше остались лишь полупрозрачные стринги, и бросились в воду. Вода была теплая и необычайно ласковая, уютная, совсем непохожа на свою дневную ипостась, слишком теплую под солнечными лучами, но словно настороженную.
«Кое-как шевелить руками-ногами» оказалось отличным кролем, так что Маше пришлось приложить немало усилий, чтобы перегнать Владлена Петровича. Но он не собирался сдаваться, и так, плывя наперегонки, попеременно обгоняя друг друга, они оказались вдали от берега. На этот раз Маше было совсем не страшно рядом с сильным мужчиной. Он проявил благоразумие и сдался первым, безоговорочно уступив ей лавры победителя. Они качались на волнах вдали от берега, обозначенного лишь узкой темной полоской со слабыми огоньками, любовались ночным небом, в котором плыли темные, но совсем не страшные облака, серпом убывающей луны, и им было очень хорошо. Все так же наперегонки направились к берегу, но потом, одумавшись, перешли на брасс, плывя рядом, в одном ритме, и почти не разговаривая. Между ними образовалась некая связующая нить, взволновавшая их. Уставшие, они выбрались на берег. Легкий ночной бриз вызвал у Маши дрожь, а может, это было только проявление волнения.
— Мне стало холодно, — пожаловалась она.
Он обнял ее и прижал к себе, незаметно их уста нашли друг друга и слились в долгом поцелуе. Его руки гладили ее обнаженное тело, обоих охватило возбуждение. Они поспешно набросили вещи на еще мокрые тела и, схватившись за руки, побежали по пляжу. Он привел ее к себе в гостиницу «Бастион», где снимал номер полулюкс. Она гордо и пренебрежительно прошла мимо портье, который осудительно таращил на нее свои глазенки, увеличенные стеклами очков. Оказавшись в номере, начали нетерпеливо срывать друг с друга одежду, которой, впрочем, было совсем немного.
— Я схожу в душ, — сказала она.
— Твоя кожа пахнет морем, и ты сама, как море, — ласковая и непредсказуемая в каждый момент. Я не хочу, чтобы ты смыла этот запах, — возразил он, и они упали на широкую двуспальную кровать.
Они долго занимались любовью и, когда делали перерыв, тесно прижимались друг к другу, не в силах расстаться даже на эти мгновения. Внезапно на низком журнальном столике зазвонил телефон. Они изумленно переглянулись.
— Кто бы это мог быть? — вслух задумался Владлен Петрович.
— Наверное, одинокая молодая блондинка, желающая познакомиться в три часа ночи, — высказала предположение Маша, взглянув на часы.
— Я не буду брать трубку, — заявил Владлен Петрович.
Телефон продолжал трезвонить — долго, пронзительно и нагло. Он приподнял трубку и сразу дал отбой. Телефон, на мгновение замолчав, в следующую минуту снова ожил, все так же требуя общения с ним. Владлен Петрович раздраженно поднял трубку и зарычал:
— Я слушаю!
Выслушав говорившего, он с удивленным видом, передал ей трубку.
— Тебя.
Маша с волнением схватила трубку. Это оказался Анатолий.
— Маша, извини, но я почему-то подумал, что найду тебя именно здесь.
— Я взрослая женщина, — холодно ответила Маша. — И отвечаю за свои поступки.
— Ты меня не поняла. Я тебя разыскиваю, потому что меня совсем недавно подняли с постели. К тебе приехала мама, и она ищет тебя по всему Судаку. Почему ты не отвечаешь ей по мобильному?
— Я его оставила дома. Его некуда было деть. Где сейчас мама?
— В данный момент не знаю, но ты можешь с ней связаться по мобильному. Она бродит по злачным заведениям, ей кто-то сказал, что ты работаешь официанткой или еще кем-то.
— Ирка! Больше некому. Вот сволочь! — предположила Маша. — Спасибо за информацию! — и повесила трубку. — Мне надо уходить. Неожиданно приехала мама. Видно, ей моя подружка, с которой я приехала сюда, рассказала об аварии и моих планах заработать деньги. Мне надо срочно связаться с мамой по телефону, но по-твоему не буду — мама очень любопытная. Извини, я ухожу.
Она поднялась и быстро оделась. Владлен Петрович, до пояса обернутый полотенцем, проводил ее до двери.
Мама ждала ее возле комнаты, которую Маша снимала на Морской улице. Сразу было видно, что она находится в состоянии, близком к истерике.
