— Можно войти? — с порога комнаты ему улыбался доктор.
— Доктор! — закричал Чарльз. — Скорее! Сбросьте с меня одеяло!
Доктор снисходительно поднял край одеяла.
— Все в порядке. Ты жив и целехонек. Немного потеешь. Тебя лихорадит. Я же предупреждал тебя, сорванец, чтобы ты не вставал с постели, — и он ущипнул мальчика за влажную розовую щеку. — Таблетка помогла? Рука снова стала твоей?
— Нет, нет, теперь то же самое с другой моей рукой и с ногами!
— Ну тогда придется дать тебе еще три таблетки — по одной на каждую конечность, мое золотко, — посмеялся доктор.
— Они помогут? Пожалуйста, пожалуйста, доктор! Что со мной?
— Легкий случай скарлатины с простудным осложнением.
— Во мне живут бактерии, да? От которых родится еще много маленьких бактерий?
— Да.
— А вы уверены, что у меня скарлатина? Вы ведь не делали анализов?
— Наверное, я способен отличить одну болезнь от другой, когда вижу ее перед собой, — холодно и властно сказал доктор, измеряя пульс.
Чарльз лежал молча, пока доктор заученными движениями собирал свой медицинский чемоданчик. Потом в тихой комнате полилась тихая неуверенная речь, глаза у мальчика зажглись, он вспоминал:
«Я читал один раз книжку. Про каменные деревья. Их древесина превратилась в камень. Эти деревья падали и гнили, в них проникали минеральные вещества, вещества стали накапливаться и превратились в деревья — только не в настоящие, а в каменные», — мальчик умолк. В теплой тишине комнаты было слышно его дыхание.
— Ну и что? — спросил доктор.
— И вот я подумал, — сказал Чарльз, сделав паузу, бактерии растут, так ведь? На уроках биологии нам рассказывали об одноклеточных животных — об амебах и еще других. Миллионы лет назад они все собирались и собирались вместе, пока их не стало так много, что они смогли образовать первое тело. А клетки продолжали собираться, и их комки становились все больше, пока — раз! — и не появилась рыба, а потом, может, в конце концов и мы сами, так что мы — всего только комок клеток, которые решили держаться вместе, чтобы помогать друг другу. Это ведь так? — и Чарльз облизал пересохшие губы.
— К чему ты это говоришь? — доктор нагнулся к мальчику.
— Я должен сказать это, доктор, должен! — почти прокричал мальчик. — А что если представить — вы только представьте, — что если, как в стародавние времена, микробы соберутся вместе, и решат объединиться в один комок, и будут размножаться и расти, и…
Белые руки мальчика ползли по его груди к горлу.
— И захватят человека! — крикнул Чарльз.
— Захватят человека?
— Да! Что если они решат стать человеком? Стать мной, моими руками, ногами? Что если болезнь может убить человека и все-таки жить в нем?
Чарльз успел вскрикнуть.
Руки были на горле.
Громко закричав, доктор рванулся к нему.
В девять часов вечера отец с матерью проводили доктора до автомобиля. Отец подал ему медицинский чемоданчик. Дул прохладный ночной ветер, и разговор продлился несколько минут:
«Следите за тем, чтобы он не развязался, — сказал доктор. — Иначе он может покалечить себя».
— Доктор, он выздоровеет? — мать на мгновение прижалась к его руке.
Врач похлопал ее по плечу.
— Я ваш домашний доктор уже тридцать лет! У него легкая лихорадка. С галлюцинациями.
— Но эти синяки на горле. Он чуть не задушил себя!
— Следите, чтобы он не развязался, и утром он будет в полном порядке.
Автомашина тронулась и поехала по темной сентябрьской дороге.
В комнатке было темно. В три утра Чарльз все еще не спал. Постель в изголовье и под спиной взмокла от пота. Им полностью овладел жар. У него уже не было рук и ног, стало изменяться туловище. Он больше не метался на кровати, а только с безумной сосредоточенностью смотрел вверх, на огромное голое пространство потолка. Какое-то время он бился на постели и кричал, но постепенно устал и охрип, и мать уже который раз за ночь поднималась в его спальню с полотенцем и увлажняла ему лоб. Он лежал молча со связанными руками.
Он чувствовал, как изменяются стенки и сосуды его тела, как замещаются органы, как, подобно вспыхнувшим волнам розового спирта, загорелись его легкие. В комнате царил полумрак: ее освещали сполохи неровного света, словно горел камин.
