С небольшой партией новичков к нам, в отряд морских разведчиков, прибыл Макар Бабиков, старшина первой статьи, бывший писарь из дивизиона береговой обороны, которого я раньше изредка встречал в политотделе.
Бабикова определили в мое отделение.
Старшина отряда Григорий Чекмачев, хорошо знавший Бабикова по учебному отряду Объединенной школы, где они вместе служили, рассказал мне о новичке все, что полезно знать каждому командиру отделения о своем бойце.
Во времена давние на берегах Печоры поселялись бежавшие от царской немилости староверы-раскольники. Они занимались землепашеством, промышляли охотой, ловили рыбу. Суровый и богатый край щедро одаривал трудолюбивых пришельцев, упорно хранивших старообрядческий уклад жизни.
В далеком от железной дороги селе Усть-Цыльма, где родился и вырос Бабиков, лишь в тридцатых годах нашего века началась ломка этого уклада. Новое боролось со старым. Молодежь потянулась к знаниям и, нередко, ослушаясь отцов и дедов, уезжала на учебу в Архангельск, а то и в Москву. Строили свои школы, техникум. Детвора и та противилась сковывавшим ее обычаям. Когда девятилетнего Макарку Бабикова приняли в пионеры, он открыто повязал вокруг шеи красный галстук и так смело посмотрел бабке в глаза, что старая только перекрестилась, заохала да рукой махнула на мальца.
Отец умер рано, и заботу о маленьких — а в семье Бабиковых их было четверо — разделил с матерью старший Макарка. В зимние вечера Макарка запрягал лошадей и возил почту «на перекладных» за тридцать с лишним километров. Возвращался за полночь. Лошади сами трусили домой, а в санях, закутанный в отцовскую оленью малицу, в потайном кармане которой лежала заработанная пятерка, спал двенадцатилетний ямщик.
Утром, с уже приготовленными уроками, Макарка бежал в школу.
Когда наступало лето и Печора разливалась на десятки километров, Макарка снаряжал омулевую лодку, причаливал к облюбованному, густо покрытому зарослями, берегу, мастерил шалаш, хитро маскировал его и, выпуская на воду чучело утки — «маниху», терпеливо ждал зари. Дикая стая, пролетавшая над Печорой, кружилась над «манихой», садилась на воду и, не вспугнутая чужим звуком, приближалась к берегу.
После страдной поры уборки урожая Макарка снова садился за парту.
В четырнадцать лет его приняли в комсомол.
Книги, кружки, вечера молодежи открывали перед ребятами новый мир, полный заманчивых далей. Из тех далей приезжали в Усть-Цыльму демобилизованные, рассказывали о больших городах, в которых жили-служили, о морях-океанах, по которым плавали. Вернулся в родное село и дядя Макарки, командир запаса. Он возглавил сельскую осоавиахимовскую организацию и стал учить ребят стрельбе по мишеням. Неизменным помощником у осоавиахимовского командира был его племянник.
