Владька нерешительно шевельнулся, задел локтем.
— Ах да, извини, — Юрий Иванович торопливо достал сигареты, закурил. — Я хотел тебе действительно многое рассказать, да передумал. Об одном прошу; поступай на физтех. Обязательно! Несмотря ни на что!
— Я и сам хотел, — будущий академик оживился и тут же сник. — Но боюсь. Конкурс там… — закрыл глаза, застонал. — И стаж производственный в этом году требуют. Двухгодичный. Так что не знаю.
— Никаких «не знаю»! — Юрий Иванович рассвирепел. Повернул к Владьке страшное лицо. — Слушай меня внимательно и запоминай. Намертво запоминай, на всю жизнь, — немигающе уставился в расширенные, удивленные глаза парнишки. — Ты поступишь на физтех. Я тебе гарантирую. Сдавай смело. И с первого курса начинай заниматься проблемой времени.
Владька радостно закивал, хотел что-то сказать, но Юрий Иванович поднял руку.
— Только проблемой времени! — властно повторил он; чуть не добавил: «И ты сделаешь величайшее открытие», но удержался: вдруг все же этот мальчик зазнается? — Область мало исследована, есть где развернуться.
— Да-да, я давно думаю о четвертом измерении, — Владька сдернул очки и, нервно протирая их, засмотрелся мечтательно вдаль. — Ведь если согласно формуле Лоренца добиться, чтобы вэ равнялось цэ, то тэ первое станет равным нулю, а значит, время остановится… Неужели я поступлю? Вот было бы здорово! — он счастливо хихикнул.
— Поступишь, поступишь, — уже спокойней заверил Юрий Иванович, пораженный каким-то Лоренцом, всяческими «вэ», «цэ», «тэ первое». — Верь, в этом твое будущее. Я специально приехал черт знает откуда, чтобы сказать тебе такое. — Помолчал, вздохнул тяжело. — Ты в этом пространстве-времени таких дел наворочаешь, ого-го!
Владька тихо засмеялся. Надел очки, потер ладонями колени.
— Вы разрешите, я пойду. Надо… Надо посмотреть, как наши сдают.
— Валяй, — благодушно разрешил Юрий Иванович. — Не забудь мои слова.
— Я запомню, — мальчик вскочил. От волнения и радости он совсем сгорбился, задрал левое плечо. — Спасибо! — Потискал ладони, словно разминал в них невидимую глину. — Извините, а как вас зовут?
— Мы еще увидимся. Не сейчас, так в будущем, — ушел от ответа Юрий Иванович. Посоветовал насмешливо: — Подналяжь на спорт, а то не хватит сил для научных подвигов. Займись плаванием, что ли, или гимнастикой. А то будешь таким, как я.
Владька вежливо улыбнулся шутке, но в почти влюбленных глазах его мелькнула уверенность: нет уж, дескать, таким я не буду.
— До свидания, — расправил плечи, выпрямился, оказался молодцеватым парнем, и пошел к школе.
— Бодрова ко мне пришли! — крикнул Юрий Иванович.
Он снисходительно смотрел вслед Борзенкову и вдруг остро позавидовал этому мальчишке, у которого так ясно и красиво сложится судьба, в то время как он, Юрий, а потом Юрий Иванович, будет мыкаться в жизни, пока не превратится в тучного борова, собравшегося к морю. Солнце припекало лысину, было тихо. Школьный двор прошлого уже не удивлял, казался привычным; потрясение, испытанное утром, притутупилось, и Юрий Иванович спокойно, почти равнодушно, посматривал на Саида, на стайку выпускниц, которые чинно прогуливались, сцепившись под ручки. Примчались невесть откуда пацаны, пошумели, поскандалили: «Матка-матка, чей допрос?» — и, кое-как разделившись на две команды, принялись с воплями гонять футбольный мяч.
Юра появился не скоро. Он вывернул из-за угла школы, сопровождаемый верной Лидкой. Постоял секунду-другую, раздумывая; что-то пренебрежительно приказал девушке и пошел, не торопясь, к Юрию Ивановичу. А тот, чувствуя, как снова наполняется изумлением, страхом: «Это ведь я. Я!» — угрюмо поджидал его и опять поразился, что такой, в общем-то симпатичный и, пожалуй, славный парень превратился в него, Юрия Ивановича; и опять подумал об ответственности каждого своего слова, каждого шага. Но, глядя на добра молодца Юру и представив себя, решил с самим собой не церемониться — много чести!
— Ну как, угадал я билет? — он сплюнул прилипший к губе окурок под ноги Юре.
— Угадали. Спасибо, — юноша с откровенным пренебрежением глядел на будущего себя.
