– Да иди ты, – замычала под подушкой.
– Очень даже прибыльное дело, которое поднимет твою репутацию.
Ну, тут я, конечно, сдалась.
– Ладно, блохастый, сейчас иду.
– Отличненько, я чай поставлю.
Спустившись через какое-то время вниз, увидела эту чересчур самоуверенную морду и как-то неожиданно для самой себя улыбнулась.
– Ну, что за срочность? – перешла сразу к делу.
– Да у Саныча там чёрт ногу сломит в его рукописях. Столько времени потратил на разбирательства! В итоге, состояние, конечно, плачевное. Помощь нужна.
– Какая?
– Сегодня должен приехать поставщик, а денег не хватает.
– И что ты мне предлагаешь? Дать денег? У меня-то они откуда.
Кот страдальчески закатил глаза.
– Ну ты же ведьма…
– В смысле? – До меня начало доходить. – То есть ты хочешь, чтобы я магическим путём обманула неизвестного мне человека без зазрения совести?
– Именно так.
– Ха, я в деле!
– Я и не сомневался, – промурлыкал Бонифаций.
Когда мы зашли в кабинет Саныча, он очень обрадовался.
– Наконец-то вы здесь! Вы ведь мне поможете, да?
– Разберёмся… – кивнул кот. – Только давай без стресса. Разберёмся по ролям. Ты – староста, Лика твоя помощница, а ни в коем случае не ведьма, а я просто кот. Диван, ты тоже помалкивай.
В ожидании поставщика из столицы прошло немало времени.
– А он точно сегодня должен приехать? – уточнила я.
– Точно, – услышали мы голос из-за двери.
В проходе стоял коренастый лысый мужик с отъевшимся брюхом.
– Да, давно я, Саныч, в такие трущобы не заезжал. Я ж думал, вы тут все сдохли уже, – засмеялся мужик.
– Да хрен тебе, Костян, – неискренне улыбнулся Саныч.
– Вот поехал бы ты в столицу после школы, может, и на нормальной должности тогда был бы. А ты отказался из-за какой-то любви. И где сейчас эта любовь, Саныч? Хотя знаешь, я благодарен тебе, что она тебя выбрала, я б тут совсем загнулся.
Я услышала, как у Саныча заскрипели зубы.
– Ну да ладно, каждому своё, Саныч. А чего ты так всполошился? Деревню свою в примерный вид хочешь привести? Неужели прознал про королевский указ?
– Какой ещё указ?
– Все неугодные деревни убрать, людей переселить. В этом году ж очередной конкурс на лучший посёлок. Выигравшим немалую сумму денег вроде предлагают, повышение там. Только ты пять лет назад даже в десятку не попал, а в этот раз так вообще на волоске.
Видно было, как эта новость шокировала Саныча.
– Вот, я оставлю тут указ, ознакомишься позже. А теперь к делу. – Костян сел на стул и обратился ко мне: – Сделайте нам, пожалуйста, по чашечке чая. Только в чистых кружках.
– Несомненно, – перекосилась в улыбке я.
Когда принесла чай, то Саныч со своим старым знакомым очень громко спорили.
– Да ты вдвое больше дерёшь, где ты видел такие цены? – нажимал на «друга» Саныч.
– А у тебя всё равно выбора нет. Какую цену хочу – такую и ставлю. А ты либо берёшь, либо расхлебывай всё сам.
– Да это обдираловка чистой воды!
– А мне всё равно. Денег нет – ничем не могу помочь. Правда, есть один вариант, чисто по дружбе. Отдаёшь мне это село, и я в него вкладываюсь.
Я видела, как Саныч нервничает, и уже ненавидела этого мужика.
Поставив чашки с чаем, засунула руки в карманы. В левом кармане был мой порошок-активатор, во втором лежали камни, которые мы с котом собрали по пути.
– Много болтовни, мало дела, – сказала и высыпала на стол деньги. – Мы берем всё, что надо, и вы уходите. Нам ещё конкурс выигрывать.
Костян злобно посмотрел на меня.
– Надо же, неожиданно. Значит, пойдёте по сложному пути? Жаль. Я сейчас всё пересчитаю.
Несколько минут стояла гробовая тишина.
– Не хватает трёх серебреников.
Саныч молча открыл ящик стола и отсчитал эти злосчастные три монеты.
– Ладно, пойдём, выгрузишь, что там тебе нужно.
Костян и Саныч молча встали и ушли.
– И что это было? – обратилась к коту после того, как дверь кабинета закрылась.
– Не всякий готов забыть былое и двигаться дальше. Лишь самый сильный, прощая обиды, с искренней улыбкой пожмёт недругу руку. В данном случае никто не был мудр.
– Во всём виноваты бабы, – констатировал кот.
Когда после нескольких минут ожидания вернулся Саныч, на нём лица не было.
– Чего ж ты не сказал, что этот хмырь – твой давний приятель? – воззрился на него кот.