С другой стороны, это было импульсивное решение. Он знал, что Джекоб прав: у Марси нет большого опыта общения с мужчинами, это делает ее особенно ранимой. Может быть, именно поэтому и не надо было просить ее перебраться к нему. Эвен беспокоился о ней, как ни об одной женщине прежде. Он не хотел, не мог причинить ей боль - лучше будет жевать и глотать гвозди.
Выйдя из лифта, Эвен направился к себе. Войдя в номер, он услышал, как она напевает в спальне, улыбнулся и пошел к ней. Сначала ему бросилась в глаза гора магазинных пакетов на кровати, потом он увидел Марси. Она примеряла у зеркала розовое платье. Невероятно красивое зрелище - Марси с ее изумительной фигурой, длинными стройными ногами, в платье, которое подчеркивало все ее достоинства. Эвен почувствовал легкое головокружение и ком в горле. Она напевала:
- Я никогда не думала, что будет так…
- Будет как? - спросил он, не двигаясь с места.
Ему бы и не удалось сдвинуться - ноги отказывались слушаться, и он боялся подойти к ней, чтобы снова не обнять и не зацеловать ее.
- Красивое платье.
- Спасибо. Я не слышала, как ты вошел.
- Похоже, ты занималась покупками. - Как же она хороша в этом розовом!
- Да, мы с Клэр ездили по магазинам, - она стала перебирать купленные вещи, сваленные на кровать.
- Тебе потребуется еще один чемодан.
- Возможно, а может, я что-нибудь, что привезла с собой, оставлю здесь.
- Да? Гардероб для новой Марси?
Эвену пришло в голову - впервые в жизни, - что ему самому хотелось бы этим заняться - одевать и содержать ее. Он потряс головой, стараясь избавиться от этой мысли.
Приложив к себе новую блузку, она спросила:
- Ну как?
- Напрашиваешься на комплимент?
- Почему бы и нет? - Уголки ее губ приподнялись - она поддразнивала его.
Он взял ее руку, поцеловал ладонь и приложил к своей груди. Его сердце под ее рукой бешено стучало.
- Видишь, что со мной происходит, когда я смотрю на тебя. Я вчера ночью сказал тебе правду: ты меня покорила с первого раза, с тех пор, как я тебя впервые увидел, там на перроне. Ты тогда, такая чудесная в этой глупой шляпе, волновалась, стараясь соврать что-нибудь своим поклонницам. Все время улыбаюсь, как только вспомню.
- Я… я не знаю, что сказать, - она смотрела на него своими серо-зелеными глазами со смешанным выражением удивления и восторга.
- Ничего и не надо, - он поцеловал ей запястье и почувствовал, как колотится ее пульс. - Знаешь, что я придумал? Ты стой, не двигайся, а я наскоро приму душ, я ведь с работы. Но это будет самый быстрый в мире душ.
- Я не двигаюсь, - еле слышно прошептала она.
Он оглянулся от двери ванной, вернулся, взял ее за руку.
- Давай иначе. Пойдем вместе - и пусть это будет самый долгий в мире душ.
Позже, когда они, усталые, лежали в постели, он вспомнил, что хотел выяснить, не стесняет ли ее это переселение к нему и не ранит ли ее что-нибудь в их отношениях. Но случилось так, что было не до этого. О переселение вопрос отпал - он ее не отпустит. А остальное… он не хочет причинять ей боль и ни за что не будет. Вот сейчас она прижалась к нему и задремала. Все хорошо. Он закрыл глаза и улыбнулся.
- Детка моя. Красавица. Мое прекрасное дитя, - Джозефина Бьючемп вколола последнюю булавку в свадебную вуаль своей дочери, отступила на шаг, всплеснула руками и прижала их к груди. - Ведь она - самая красивая невеста на свете, правда?
- Мам, ну достаточно. Ты по меньшей мере раз десять сегодня спрашивала это у Марси, - взмолилась Клэр.
- Она изумительно хороша, - согласилась Марси, и это было правдой, - и вы тоже, миссис Бьючемп.
Джозефина - великолепная женщина, подумала Марси. В свои пятьдесят пять она выглядела лет на десять моложе, а ее фигуре позавидовала бы тридцатипятилетняя. Блестящие темные волосы, высокие скулы, глубокие синие глаза - невозможно предположить, что не она - родная мать Клэр.
- Спасибо, Марси, - Джозефина прикоснулась к щеке Марси. - Для меня ваше мнение очень важно, у вас отменное чувство стиля.
Когда Джозефина вновь повернулась к Клэр, Марси расслабилась. Все же комплименты вызывали у нее напряжение. Нельзя сказать, что она не придавала значения всем восторженным словам о себе, которых было теперь особенно много. Она этим наслаждалась. За двадцать шесть лет жизни ей никогда восторженно вслед не свистели. Но когда она пришла на стройку с новой прической и без очков, кое-кто присвистнул. А когда все вдруг поняли, кто это, повисла тишина, потом раздались дружные аплодисменты и свист. Все это заставило ее сильно покраснеть, но она совсем не возражала против такого внимания, правда, Эвен разволновался и потребовал, чтобы все вернулись к работе. Похоже, именно в этот момент все, включая Джеймса, поняли, что Марси и Эвен - любовники.
