Но уж точно не в том, что касалось машин.
Припаркованная в полусотне метров от ворот «Чайка» цвета слоновой кости блестела так, что становилось больно глазам. Огромная, роскошная, с вытянутыми задними крыльями, похожими на рыбьи хвосты, она казалась громоздкой и медлительной — но только на первый взгляд. Спрятавшийся за хромированной решеткой радиатора двигатель на трассе вполне мог бы угнаться и за спортивной «Волгой», и даже за «Понтиаком».
— Ты чего так вылупился? — усмехнулся Костя, закидывая мешок с моим барахлом куда-то назад. — Будто в первый раз видишь.
— Да блин… — Я устроился на скрипнувшем кожей сиденье. — Хороша бричка.
— А то. — Костя хитро улыбнулся. — За руль хочешь?
— Да!
— Балда. У тебя даже прав нету.
— Шутник… — насупился я. — Как будто раньше это кому-то мешало.
— Раньше было раньше. — Костя вздохнул и воткнул ключ куда-то под руль. — А теперь тебе до седой бороды не светит. Дед суров — но он дед.
— Угу, — буркнул я. — Ладно, поехали… на казнь.
«Чайка» зарычала, развернулась и неторопливо покатилась по Литейному. Первые минут десять я просто пялился в окно. Будто заново открывал город, в котором прожил всю жизнь… а я ведь уже тысячу раз видел все это. Каждую вывеску. В центре Питера чуть ли половина магазинов, заведений и контор вели дела еще с прошлого века, так что в их названиях кое-где мелькали старые буквы: черные или золотистые «яти» и «еры» на белом фоне, иногда на нескольких этажах разом.
Только вот этих, на углу Забалканского, раньше не было. Или вывеска переползла чуть ближе. Или еще недавно цвет у нее…
— Эй, Сань, ты чего? — Костя чуть притормозил. — Опять голова?
— Да не. — Я сполз по сиденью, устраиваясь поудобнее. — Нормально. Слушай… а чего Бельская говорит, что все это никому говорить нельзя? Ну, типа, тайна?
— Да не то чтобы прям тайна. — Костя включил поворотник. — Но сильный Одаренный — это всегда событие. Только если по-настоящему сильный. Раньше бы ты класс десятый-одиннадцатый после лицея получил, а четырнадцатый вообще всем дают… но это так.
— Ага, — кивнул я. — А теперь у меня какой?
— Никакой. — Костя улыбнулся и перебрал руками, вращая обтянутый кожей руль. — Пока учебу не закончишь — фиг тебе, а не магический класс. А чисто по диаграмме — ну, на восьмой, как у меня, потянет. Или даже на седьмой.
Вроде вспоминаю, хоть и местами туго. Четырнадцатый — можно сказать, бездарь. Десятый после лицея — слабенько, но уже кое-что. Восьмой в Костины двадцать пять — неплохо, а в мои шестнадцать — совсем круто… конечно, если осилить аттестацию, что пока в принципе невозможно.
Но и это все равно не пятый, как Ольги Михайловны. А есть ведь еще круче… но высшие магические классы — удел наследников княжеских родов. И то не всех — и уж точно не сразу.
— А дед?.. — на всякий случай уточнил я.
— На покой уходил на третьем, — отозвался Костя. — А сейчас — кто ж его знает. Может, уже и второй бы потянул. Да толку-то…
— Сильно. — Я прикинул в уме свои перспективы. — Ты говорил, что и я через двадцать лет…
— Да ты погоди! Это же все те-о-ре-ти-че-ски, — Костя проговорил по слогам. — А как оно будет — сейчас все равно не поймешь. Так что пока не высовывайся… И с Воронцовым больше не связывайся, понял?
— И чего это не связываться? Вроде…
— А того, что он тебя убьет. — Костя нахмурился и чуть придавил газ. — И не смотри, что еле на девятый класс натягивает. Взрослый Одаренный, единственный сын в семье без отца — Источник близко. Его учили контролю магии… Хреново, но учили.
А меня — нет. Да, я в одночасье стал сильнее почти в десять раз. Чувствую родовой Дар, пытаюсь поймать странную энергию вокруг — и ловлю! Буквально трогаю пальцами… Вот только сделать с ней пока ничего не могу.
— Ладно, — буркнул я.
— Да ты пойми, что не в нем дело. Воронцов — это так, фигня на постном масле. Гонки, разборки — для тех, кому заняться нечем.
На лице Кости на мгновение проскочило то ли недовольство, то ли сожаление — давно ли он и сам был таким? Беззаботным шалопаем, которому не приходилось занимать место деда в Госсовете и тащить на себе все семейные дела.
