– Еще нет, – сказал реконструктолог. – Думаю, минут через двадцать. Сами понимаете, насильственно будить нельзя.
– Кто уж лучше меня… – Ромни не закончил фразу.
Он встречал многих. В основном, искусственные конструкты. Лишь пятый раз в жизни он принимал полного реконструкта, а предыдущим был Вишес, и на контрасте с ним Ромни заочно относился к новой пациентке как к манне небесной.
Она открыла глаза примерно через десять минут. Врач успел досконально изучить ее лицо, тяжелую челюсть, вывернутые ноздри. Один раз он провел рукой по ее пышным светлым волосам, неподвластным никакой расческе.
А потом она открыла глаза и спросила:
– Где я?
– Вы в больнице, моя милая, все в порядке.
– Я… Что со мной?
– Вы совершенно здоровы, вы нисколько не пострадали.
– Я попала в аварию?
– Нет, вам просто стало плохо на улице, теперь все позади.
Под простыней ее руки лихорадочно шарили по телу в поисках травм.
– Правда, – он накрыл ее руку своей прямо через простыню, – все хорошо.
Она начинала успокаиваться.
Эта, первая, стадия всегда была легкой. Реконструкту стоило врать – про аварию, приступ, инсульт, обморок, но ни в коем случае не говорить о том, какой нынче год и как обстоят дела на самом деле. Обстановка в палате тоже воссоздавалась соответственно эпохе.
– Как вас зовут? – спросил он.
– Грета, – ответила она.
Он не подал виду, что знает другое имя.
– А фамилия?
– Кнудсен.
– Вы шведка?
– По отцу, родилась здесь.
– Здесь – где?
– В Америке. Я же в Майами?
– Да, в Майами. А в каком городе вы родились?
– В Миннеаполисе.
Он кивнул, подтверждая: да, я верю, все так и есть.
Потом они беседовали еще. О море, о песке, об отце Греты, о ее собаке, о жизни в Майами, о ценах на бензин, о чем-то малозначимом, не играющем роли. И так – до тех пор, пока не постучал в дверь Мартин Эшли. Психолог извинился перед Гретой и вышел.
– Вообще-то, сеанс не окончен.
– Я просто узнать – все ли хорошо?
– Все прекрасно.
– Клиент тут.
– Мы не можем представить ему объект до окончания предподготовки, а это еще минимум месяц.
– Вы же знаете, док. Он ждал четыре месяца, ему не терпится.
– Я знаю. Но он этого не понимает?
– Нет. Он хочет видеть.
– Он может видеть, не показываясь?
– Да.
– Пусть так и увидит.
И Ромни исчез в палате.
Мартин миновал несколько кабинетов и оказался в небольшом и уютном, где, забросив ноги на стол, сидел мальчик.
– К беседе она еще не готова, но взглянуть можно.
– Я этого и просил.
– Пойдемте.
Они шли по коридору, и Мартин чувствовал себя странно. Он не хотел показывать Даун мальчику. Мальчик был недостоин ее. Слишком юн, смел, нагл.
Мальчик казался хладнокровным. Ничего не было в его глазах – ни предвкушения, ни сладострастия, ни радости. Он просто шел, как идут на работу, будто каждый день он заказывал полные реконструкции и получал их, пользовался и выбрасывал в помойку, точно отслуживших свое андроидов.
Они пришли в смотровую. Мартин включил прозрачную стену. Перед ними была Даун. Частично ее закрывал что-то говорящий Ромни.
– Я хочу видеть ее целиком.
– Обнаженной?
– Да.
– Господин Барри, сейчас это никак невозможно. Если вы хотите получить качественный товар, следует выполнять правила его эксплуатации. В течение следующих нескольких дней Даун должна думать, что находится в обычной больнице своего времени.
– Она ходит в душ?
– Видимо, сегодня пойдет.
– Наблюдать можно?
– Да, конечно.
– Вот и хорошо.
За время, в течение которого искали Даун, делали слепок, изготавливали тело и разум, Мартин успел изучить каждую ее черточку. Больше всего его удивляли втянутые соски, точно крошечные отверстия в центре околососочного пространства. Его возбуждала эта аномалия, заставляла возвращаться к ней снова и снова и думать об этом, и даже во сне к нему несколько раз приходила Даун, преподнося в руке свою объемистую грудь, и он погружался в нее и тонул, исчезал, сливался с молочной кожей, белыми участками, защищенными от загара нижним бельем.
Мартин пытался понять, что прячется за пустым взглядом мальчика. Мальчик смотрел на девушку без вожделения, без восхищения, без любви. Он был точно лед.
3.
– Вы уверены, что не нужно дополнительно разъяснять юридические аспекты вопроса?
