К тому времени как я в назначенное время подхожу к каменному особняку Картеров и кладу палец на кнопку звонка, я чувствую, что совершаю очень-очень большую ошибку. Я говорю себе развернуться и уйти. Время еще есть, однако ноги мои трясутся, они меня не слушаются, и вот уже дверь распахивается настежь, и на пороге стоит Ханна Картер, с улыбкой на лице, протягивая мне руку.
– Здравствуйте, вы, должно быть, Луиза… Проходите! Я Ханна Картер.
Я уже две недели наблюдала за Ханной, но все равно видеть ее вблизи – это шок. У нее восхитительная кожа, как персик, однако серые глаза покраснели от усталости. Подозреваю, тут сыграли свою роль мои ночные звонки. Просто замечательно. Она в простой белой рубашке и джинсах, на ногах балетки. Помимо обручального кольца, единственное украшение на ней – бриллиантовые сережки. Я вяло пожимаю ей руку и шагаю в дом, не в силах поверить в то, что нахожусь здесь.
Прихожая роскошная, со светлыми стенами, украшенными красочными картинами и лампами в стиле ар-деко, а пол выложен темной мозаичной плиткой. По обеим сторонам два антикварных столика, с веселыми букетами желтых цветов. Вдоль одной стены стоит зеленый бархатный диван, а в противоположном конце – винтовая лестница, извивающаяся наверх.
– Знаю, просто замечательно, правда? Надеюсь, вас это не смущает.
Я поворачиваюсь к ней лицом и стараюсь сосредоточиться. Ханна Картер улыбается мне. Она считает меня двадцатичетырехлетней домработницей, ищущей новое место. Я всматриваюсь в ее лицо, жду, что она меня узнает, оглядываюсь на дверь, однако Ханна ведет себя совершенно естественно. Кажется, мой трюк удался.
– Вовсе нет, миссис Картер. У вас очень красивый дом.
– Спасибо! Но, знаете, я тут ни при чем. Это не я его оформляла. Будь моя воля, здесь, во-первых, было бы гораздо больше красок.
– Люблю яркие краски, – жизнерадостно говорю я. Но чувствую, как на затылке собирается влага, а по шее стекает струйка пота.
Мы проходим на кухню. Она меньше, чем я ожидала. Ханна указывает на табурет у стола. Я выдвигаю его, и он громко скрежещет по плитке пола. На столе лежит большой блокнот.
– Итак… Луиза Мартин.
– Она самая. – От нее исходит аромат тех же самых духов, какими пользовалась моя мать, и это оказывается для меня таким неожиданным потрясением, что на какое-то мгновение я лишаюсь способности дышать.
Ханна открывает шкафчик, достает две кружки и спрашивает:
– Не хотите кофе? Или чая?
– Буду очень признательна за чай, благодарю вас. – Я встаю. – Так… позвольте мне, миссис Картер. А вы сидите.
Мне лучше чем-нибудь заняться. Это поможет скрыть смущение, и прежде чем Ханна успевает возразить, я ставлю чайник на плиту, наугад открываю шкафчики, пока не нахожу заварочный чайник, и вот у меня два пакетика чая – по одному в каждой руке. Вопросительно склонив голову набок, я спрашиваю:
– Вам какой? С мятой? Или с бергамотом?
– Давайте с мятой, – говорит Ханна. – Я не знаю, как давно здесь лежат пакетики с бергамотом. Определенно, они появились еще до меня. – Она смеется.
– Я надеялась, что вы выберете с мятой.
Затем, повинуясь порыву, открываю мусорное ведро и выбрасываю в него другой пакетик. Ханна издает смешок, когда я ставлю перед ней дымящуюся кружку. Я чувствую, что она расслабилась. Я ей нравлюсь. Я решаю стать глотком свежего воздуха. Дружелюбной, не слишком подобострастной, радостной. Дианой наоборот.
Ханна спрашивает меня про моих предыдущих хозяев, мистера и миссис Ван Кемп, у которых я, согласно резюме Луизы, проработала пять последних лет.
– Кстати, у вас великолепные рекомендации, – замечает она. – Просто блестящие.
– Спасибо. Мне очень нравилось работать у мистера и миссис Ван Кемп. Я с сожалением с ними рассталась.
– Почему вы от них ушли?
Я обхватываю кружку обеими руками.
– Из-за матери. Она заболела – рак груди. Мы с ней остались вдвоем; мой отец умер несколько лет назад. Я просто не могла допустить, чтобы мама боролась с болезнью одна, понимаете?
– Она…
Я качаю головой и счастливо улыбаюсь.
– О нет, сейчас у нее всё в порядке. Можно даже сказать, замечательно. Слава богу, ремиссия. Но лечение было изнурительным. Все эти сеансы химиотерапии, они просто выматывают… А сейчас все хорошо.
