Чайник засвистел. Растерев на лице щедрую дозу "Тройного одеколона", Стасик вернулся на кухню, бережно опустил в кастрюльку яйца и принялся пить очень сладкий и очень крепкий чай, глядя в окно. Во дворе показалась верховая соседка - маленькая старушка, страдающая бессонницей и одной ногой стоящая в маразме.
Вчера весь вечер Стасик писал статью о расчлененном трупе, обнаруженном на Темрюковской, и стук его клавиатуры (звукоизоляция в "хрущевке" была на будку "х") пенсионерка в очередной раз восприняла как личное оскорбление.
Сперва она три раза позвонила. Оторвавшись от работы, Стасик снимал трубку и, послушав чье-то сопение, прерывал связь. В третий раз, когда в трубке продолжали молчать, он рявкнул: "Анастасия Петровна, тебе что, блядь старая, делать нехер?" - и звонки прекратились.
Оставив в покое телефон, бабушка взялась за молоток. Поскольку забивать гвозди с половины восьмого до одиннадцати часов - это абсурд (ну на фига ей столько гвоздей?), Стасик, одев наушники, подключенные к магнитоле, дописал статью, теша себя мыслью, что соседка вместо молотка использует свою голову...
Разговаривать с маразматичкой не имело смысла. Подобные приступы бывали раза три в месяц. В идеале ее было бы госпитализировать. Не случайно ее взрослый сын снял комнату в другом районе и появляется дома лишь по большим праздникам. А раз так, то сегодня надо вернуться пораньше и весь вечер посвятить прослушиванию любимых записей. На максимальной громкости. Ну там, от Битлз до Мэрилин Мэнсона. Следующую неделю бабушку будет не видно и не слышно...
Прошло четыре минуты. Стасик залил яйца холодной водой, очистил и принялся завтракать, макая яйца в соль.
Как человек, любящий великую английскую литературу первой трети двадцатого века, он признавал на завтрак только вареные яйца плюс крепкий чай.
На булочки, масло и джем не было денег.
***
Без десяти одиннадцать черный джип остановился у ресторана "Лилит", расположенного на Левом берегу.
Джип был казенный, он принадлежал агентству. Свой БМВ Павел Юрьевич отдал ремонтировать в мастерскую, которой пользовался не раз, - там зашпаклюют пулевые отверстия и вставят новое стекло, не задавая лишних вопросов...
Место было живописное и типичное для низовья Дона. С одной стороны река, с другой, через дорогу, - пойма, заросшая камышом. Ночью здесь пылали гирлянды разноцветных огней. А вот камыши вызвали в памяти очень нехорошие рассказы. Например, о том, как менты время от времени находят в них скелетированные трупы.
По аллее, мощенной желтым ракушечником, Чернощеков вошел в ресторан со стороны служебного хода. У дверей, ведущих в офис директора, никого не было. Михей не нуждался ни секретарше, ни в охранниках.
В кабинете он был один.
- Здравствуйте, Валерий Анатольевич, - сказал Чернощеков с порога.
- Здравствуй, дорогой, здравствуй, - пробасил Михеев, улыбаясь. Все зубы у него были металлические. - Присаживай, будь как дома...
Чернощеков опустился в низкое кожаное кресло.
- Ну, ты, блин, даешь стране угля... - сказал Михей, укоризненно качая головой. - Право же, не ожидал... Из-за чего у тебя с Шерханом были разногласия?
Врать не имело смысла.
- Ерунда, в общем. Он хотел мой бизнес. Мы в цене не договорились. Всё остальное вышло как-то само собой.
- И только? - спросил Михей.
- И только, - подтвердил Чернощеков.
- У меня сегодня были гонцы из Цимлы, Новочеркасска и Кулешовки. Люди всё очень серьезные - наркотой занимаются. Они спросили: "Как это понимать? Передел сфер влияния?". Ну, я им сказал, что Пашу Чернощекова знаю давно. Он - мужик правильный. Регулярно отстегивает в общак. Выше головы не прыгает. В чужие дела нос не сует. Наркотой не занимается и впредь заниматься не намерен… А Шерхан давно на пулю нарывался. Вот и получил по полной программе... Все верно?
- Да, Михей. Так оно и было.
- Я рад, что в тебе не ошибся. Ну, успехов тебе на нелегком охранном поприще. Если что, звони. Поможем.
Аудиенция закончилась. Чернощеков поблагодарил за внимание и заботу, вышел на улицу и глубоко вдохнул сырого речного воздуха.
«А ведь, кажется, поживу еще немного...» - подумал он. И тут до него дошло:
