— Садитесь, — махнул тот рукой и занял свое место.
С минуту Морев неподвижно сидел в кресле, собираясь с мыслями, а затем встал и обвел всех взглядом.
— Я собрал вас для того, — сказал он тихо, но внушительно, — чтобы напомнить, профессию военного каждый из нас избрал сознательно и добровольно. И то, что произошло сегодня, является ее закономерным проявлением. А поэтому прошу и дальше исполнять свой долг, как того требует присяга и отбросить прочь любые сомнения в правомерности наших действий. Я уверен, эту войну начали не мы.
Второе — судьба наших родных и близких. Все вы офицеры-атомщики и отлично представляете то, что происходит на суше. А значит, как бы тяжело ни было, всяческие переживания и эмоции на этот счет отставить. На вас смотрят подчиненные.
Теперь третье и главное — психологическое состояние вашего личного состава. Прошу доложить по боевым частям и службам. Вы первый, Геннадий Алексеевич, — кивнул Морев штурману.
— С моими штурманскими электриками и боцманами все в порядке, — встал со своего места Гальцев. — Настроение конечно не на высоте, но вахту несут исправно.
Аналогично высказались и другие, за исключением командира дивизиона живучести. После ракетного залпа с одним из его подчиненных случилась истерика, и он находился в санчасти.
— Очень уж этот Иевлев впечатлительный, — сокрушенно вздохнул пожилой капитан 3 ранга. — И есть отчего — раньше был журналистом.
— Сергей Васильевич, — нашел Морев глазами начальника медслужбы, — что с парнем?
— Ничего страшного, товарищ командир, — ответил тот, — последствия стресса. Дал ему успокоительное, сейчас спит. Кстати, примерно такое же случилось и с особистом. Тому пришлось сделать инъекцию промедола.
Только сейчас Морев заметил, что Березина нет среди офицеров, что, впрочем, было ему абсолютно безразлично.
— А можете ли вы что-либо предпринять, чтобы исключить такие случаи? — поинтересовался у врача заместитель.
— От стресса, да еще в таких условиях, никто не застрахован, — подумав, ответил Алубин. — Но с сегодняшнего дня я увеличу дозу брома в котловом довольствии личного состава. Он успокаивает. И еще бы я попросил вас, Михаил Иванович, — обратился он к помощнику, обязать всех свободных от вахт, ежесуточно посещать бассейн или сауну. Водные процедуры очень полезны для психики.
— Михаил Иванович, займись этим вплотную, — одобрил предложение доктора Морев. После этого он поинтересовался у начхима состоянием радиационной безопасности на корабле.
— Радиоактивный фон в пределах нормы, пробы воздуха и воды опасений не вызывают, — без колебаний ответил тот. Кроме того, я приказал усилить дозиметрический контроль в отсеках.
— Принимается, — кивнул головой Морев. — С сегодняшнего дня вместе со старпомом организуйте тренировки личного состава по защите от оружия массового поражения, а заодно проведите ревизию всех имеющихся на корабле индивидуальных средств химзащиты. Кстати, Иван Артемович, я уж и не припомню, когда это делалось в последний раз.
— Слушаюсь, — потупился капитан-лейтенант и сел на свое место.
— Надеюсь, все понятно? — обвел Морев взглядом присутствующих. — В таком случае, все свободны. Прошу приступить к своим обязанностям.
Как только он появился в центральном, стоявший на вахте Пыльников встревожено сообщил, что ему пришлось уменьшить глубину хода, вследствие резкого повышения рельефа дна.
— Какое еще изменение? — уставился на него Морев. — По лоции, в этом районе она больше пяти километров.
— Именно так, — согласился Пыльников. — Я специально уточнил у штурманов. Но гидроакустики выдают совсем иное — четыреста метров.
В прошлом Морев сам был штурманом и не раз сталкивался с подобными явлениями. В океане непрерывно происходили глубинные процессы, вызывающие подвижку земной коры и рельеф дна менялся. Но его озадачила слишком уж большая разница. Отклонение в несколько километров было чем-то новым. После этого в центральный незамедлительно были вызваны начальник РТС со штурманом, каждый из которых стал доказывать свою правоту. Выслушав их, Морев принял сторону акустиков — в данном случае он больше полагался на технику.
