…Потекли монотонные дни боевого дежурства. Таясь в глубинах, ракетоносец неспешно бороздил отведенный ему для атаки квадрат. В строго определенные часы менялись вахты, дважды в сутки корабль подвсплывал на сеансы связи и, обменявшись с базой импульсом информации, снова растворялся во мраке.
Ход времени как бы замедлился и люди в прочном корпусе жили подобно автоматам. Вахта, сон, прием пищи, вахта. Периодически все это разнообразилось просмотром видеофильмов, посещением сауны и спортзала.
Для Морева и старших офицеров крейсера, служивших в подплаве не один десяток лет, все это было обыденным и привычным. Они давно свыклись с монотонностью и рутиной морской службы, и воспринимали все как должное. У более молодых членов экипажа в душе еще теплилась романтика дальних плаваний и их особое предназначение, вбитое в головы отцами-командирами.
На шестидесятые сутки плавания у многих стали отмечаться начальные признаки психологической усталости — раздражительность, замедленность реакции, нарушение сна и аппетита. Основной темой разговора стали береговые воспоминания.
И тут заместитель, по опыту знавший, что в таких случаях следует делать, преподнес экипажу сюрприз. Еще до выхода он навестил в гарнизоне семьи всех офицеров и мичманов, у которых они были и, не афишируя этого, сделал аудиозапись голосов их родных и близких. Жены, как правило, желали свои мужьям удачного плавания и скорейшего возвращения, а дети декламировали для них незатейливые стишки или исполняли песни.
В один из дней, согласовав вопрос с Моревым, Башир Нухович обратился к экипажу с этим важным сообщением и запустил по боевой трансляции соответствующую запись. Как известно, моряки не отличаются сентиментальностью, но каждый из подводников слушал, затаив дыхание. У тех же, чьи чада шепеляво читали стихи или пели песенки, глаза подозрительно блестели. Что делать, в дальних плаваниях все воспринимается не так, как на суше.
А еще через сутки, после завершения очередного сеанса связи, в центральном посту появился бледный техник ЗАС и вручил Мореву бланк полученной телеграммы. В ней предписывалось: ракетное оружие привести в полную боевую готовность, перейти в режим непрерывной связи и находиться в готовности немедленного применения ракет по специальному сигналу.
— Свободен, — бросил ему капитан 1 ранга, прочитав короткий текст. Вслед за этим на корабле сыграли боевую тревогу, крейсер всплыл на необходимую глубину и началась подготовка ракетного комплекса к старту.
Будучи военным и не первый год командуя стратегическим ракетоносцем, Морев отлично понимал, что кроется за этим приказом и воспринял его как должное. Перехватив тревожный взгляд старпома, он нахмурился и протянул ему бланк телеграммы.
— М-да, — пробормотал Круглов, пробежав текст глазами. — Такое на моей практике впервые.
— Все когда-то бывает впервые, — пробурчал Морев. — Сергей Ильич, — обернулся он в сторону принимающего доклады из ракетных отсеков вахтенного офицера, — вызови сюда заместителя.
Через несколько минут в центральный поднялся запыхавшийся Сокуров. Ознакомившись с переданной ему старпомом телеграммой, капитан 2 ранга судорожно сглотнул и уставился на Морева.
— Такие вот дела, Башир Нухович, — констатировал тот. — Зачитайте текст боевому расчету ГКП,[7] — кивнул он на присутствующих в центральном.
Когда телеграмма была зачитана, в нем наступила гнетущая тишина, а потом кто-то из офицеров тихо спросил, — неужели это война?
— Не будем гадать, — коротко ответил Морев, встав с кресла. — Наше дело выполнять приказ.
После этого он быстро спустился в люк и направился в свою каюту. Там, набрав цифровой код, открыл дверцу командирского сейфа, откуда извлек пистолет и пакет с боевыми перфокартами. Сунув оружие в карман и закрыв сейф, Морев с пакетом в руке вернулся в центральный.
Чуть позже там появился Березин и попросил Морева показать ему телеграмму.
— Пожалуйста, — протянул он контрразведчику бланк.
— М-может это ошибка? — ознакомившись с текстом, заикаясь, произнес тот.
— И что вы предлагаете? — ответил вопросом на вопрос Морев.
