«Лайф» оказался в сложной ситуации. Выступать с такими обвинениями против руководителя другого государства было рискованно и непривычно. Возникла не очень приятная, хотя и весьма вежливая переписка между редакцией и Троцким. От Троцкого требовали «менее гипотетических и более очевидных фактов», которые он, разумеется, представить был не в состоянии. Статья об отравлении Ленина Сталиным была не более как гипотезой, основанной на личном опыте автора и видения им Сталина. В конце концов редактор журнала Ноэл Буш отказался от публикации заказанной у Троцкого статьи, написав ему, что материал «может быть опубликован когда-то в будущем». Обещанный гонорар за отклоненный материал при этом был выплачен как автору, так и переводчику Маламуту[883].
Буш, однако, в то же время заверял Троцкого, что никакого давления со стороны «сталинистской машины» оказано на него не было и если бы подобное давление было, то оно стало бы причиной решения редакции не публиковать материал Троцкого[884]. Такой ответ, разумеется, Троцкого не удовлетворил, он попрекал редакцию, угрожал судом, и американскому адвокату Троцкого Гольдману с трудом удалось объяснить вождю 4-го Интернационала, что тяжба по этому вопросу — дело бесперспективное, что в американском суде такое дело выиграть нельзя[885]. Еще несколько месяцев рукопись от отравлении Ленина кочевала из одного журнала в другой, пока, наконец, не была опубликована в сокращенном виде американским либеральным изданием «Либерти». Это случилось 10 августа 1940 г. А еще через 10 дней Троцкий был убит.
Осенью 1939 г. Троцкий позволил вовлечь себя в сомнительное (с точки зрения многих его сторонников) предприятие: в октябре в ответ на телефонный звонок и телеграмму «главного следователя» Меттьюза с приглашением выступить с «полным обзором истории сталинизма» он согласился дать свидетельские показания перед комиссией, возглавляемой конгрессменом США Мартином Дайесом и носившей официальное наименование Комиссии палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности. Разумеется, комиссия не пользовалась популярностью в радикальных и либеральных кругах, где ее рассматривали как инструмент преследования левых групп, хотя создана она была прежде всего для того, чтобы поставить вне закона нацистских агентов влияния и германских агентов в США. «Комиссия Дайеса желает иметь полный материал по истории сталинизма и приглашает Вас ответить на вопросы, которые могут быть Вам предоставлены заранее, если Вы этого пожелаете», — написал Меттьюз Троцкому в приглашении. Троцкий ответил: «Я принимаю Ваше предложение как политическую обязанность.
Я приму необходимые меры для преодоления практических трудностей. Прошу обеспечить те же условия для выезда моей жене. Она мне совершенно необходима для разыскивания соответствующих документов, цитат, дат в моих папках. Необходимо иметь Ваши вопросы как можно скорее для подбора необходимых документов». Троцкий просил также предоставить ему точные выдержки из показаний лидеров компартии США Фостера и Браудера, касающихся его личности[886].
Согласие Троцкого вызвало бурные споры в руководстве Социалистической рабочей партии США. Один из ее руководителей — Джеймс Бёрнхем — потребовал, чтобы Троцкий отказался от выступления. В случае, если он на это не согласится, Бёрнхем предлагал выступить против Троцкого. Большинство в Политкомитете партии, однако, пришло к выводу, что выступление в комиссии принципиально не отличается от публикации статей в буржуазной прессе. Троцкий приготовил текст заявления, который собирался обнародовать немедленно по прибытии в США. Сущность его наиболее отчетливо была сформулирована в заключительных словах: «Когда рабочие поймут реакционную историческую роль сталинизма, они отвернутся от него с негодованием. Для того чтобы помочь в этом рабочим, я согласился выступить перед комиссией Дайеса»[887].
Можно полагать, что в принятии приглашения сыграло роль не только стремление использовать еще один канал распространения информации для разоблачения советского диктатора, но и общая стратегическая установка Троцкого на необходимость получения американской визы для въезда в США. Поездка, однако, не состоялась, так как сама комиссия отказалась по требованию Госдепа от приглашения Троцкого. Троцкий считал, что его не пустили в США, так как комиссия опасалась, что он расскажет «всю правду». Троцкий не уточнял, что именно он имеет в виду. Адвокат Троцкого думал иначе. 16 декабря 1939 г. он написал Троцкому, что, по мнению Госдепа, после въезда в США Троцкий мог отказаться вернуться в Мексику и Дайес был бы ответствен за сложившуюся деликатную ситуацию, не имевшую прецедентов
