Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940 - страница 10

Сталин и другие советские руководители неоднократно упоминали «Бюллетень оппозиции» в своих публичных выступлениях для разоблачения «троцкизма», трактуя его статьи, например, как указание на союз Троцкого с Гитлером, как призыв к войне против СССР. Сталин приводил цитаты из «Бюллетеня оппозиции» на XVII съезде ВКП(б) в 1934 г.[49] В 1935 г. секретарь ЦК ВКП(б) и будущий нарком внутренних дел Н.И. Ежов[50] широко цитировал журнал на закрытом совещании в ЦК партии, а на пленуме ЦК в июне того же года утверждал, что террористическая деятельность против советских руководителей проводилась якобы под непосредственным руководством Троцкого, причем использовал «Бюллетень» в качестве улики, сокращая название издания, чтобы не произнести слова «оппозиция» и «большеви-ков-ленинцев». Особо останавливался Ежов на статье Троцкого «Рабочее государство, термидор и бонапартизм»[51], в которой будто бы предлагалась программа террора против руководителей ВКП(б)[52].

В ОГПУ—НКВД особенно важные статьи из «Бюллетеня оппозиции» перепечатывались на машинке (например, публикации о Сталине, убийстве Кирова и московских «открытых»[53] судебных процессах) и хранились затем в особой, ставшей со временем очень толстой папке. Через много лет эта папка была передана Федеральной службой безопасности России (наследницей НКВД) в фонды РГАСПИ[54].

Для Сталина и его приближенных «Бюллетень оппозиции» казался грозным оружием для обличения режима в целом и нарушений традиционных большевистско-ленинских норм в частности, причем, поскольку Троцкий писал на очень знакомом советскому руководству «марксистско-ленинском» языке и с «марксистско-ленинских» позиций, противостоять аргументации Троцкого было сложно. Просматривая «Бюллетень», Сталин, естественно, особое внимание уделял статьям о себе, которые были почти в каждом номере. Через свой журнал Троцкий вел непрерывную словесную дуэль с советским диктатором, хорошо понимая, что, хоть круг читателей и «почитателей» «Бюллетеня» в СССР ограничен, Сталин и другие высшие советские руководители, безусловно, в этот круг входят. «Бюллетень» стал единственным русскоязычным изданием, в котором со знанием дела изнутри, с использованием марксистских догм, коммунистического лексикона и большевистской терминологии разоблачалась диктатура «кремлевского горца». Не случайно комплект номеров журнала личной библиотеки Сталина был испещрен пометками красным карандашом. Особенно много пометок было в статьях, посвященных самому генсеку.

Убийца германского посла графа Мирбаха левый эсер и сотрудник ведомства Дзержинского Я. Г. Блюмкин был прирожденным, а затем уже и профессиональным провокатором. В апреле 1919 г. после бегства из Москвы в июле 1918 г. он явился «с повинной» в киевскую ЧК. Амнистированный советской властью в апреле 1919 г., несмотря на то что в июле 1918 г. был объявлен одним из организаторов левоэсеровского мятежа, Блюмкин был заслан большевиками в отряд левой эсерки И.К. Каховской[55], которая подготовила и провела в конце июля 1918 г. убийство немецкого главнокомандующего на Украине генерала Г. Эйхгорна[56]. Однако в отряде Каховской вскоре узнали, что Блюмкин сотрудничает с ЧК и доносит на своих сопартийцев. Левоэсеровский товарищеский суд, разбиравший обвинение Блюмкина в предательстве и его связях с ЧК, «не установил, что Блюмкин не предатель», и приговорил его к смертной казни. По постановлению суда в первой декаде июля 1919 г. на Блюмкина было произведено покушение, но Блюмкин отделался ранением[57]. После выздоровления Блюмкина приняли в союз эсеров-максима-листов, организацию, фактически стоявшую на большевистских позициях, где он продолжал работать провокатором. Вскоре этот «отъявленный авантюрист» и «террорист», как писала о нем К.Т. Свердлова[58], открыто поступил на службу в Киевскую ЧК, где руководил отделом контрразведки, как ранее в Москве у Дзержинского.