О барьере, вызвавшем эту катастрофу, надо сказать подробнее.
Жюль Верн четко разграничивал достоверное («научно-познавательное») от фантастики. Скажем, трое путешественников подлетают к Луне. Жюль Верн пишет: «Вот точное описание всего того, что видели Барбикен и его друзья с указанной высоты. Лунный диск, казалось, был усеян обширными пятнами самой разнообразной окраски. Исследователи Луны и астрономы по-разному объясняют окраску этих пятен. Юлиус Шмит утверждает…» И так далее. Казалось бы, при чем здесь Юлиус Шмит? Ведь путешественники должны видеть то, что никто до них не видел: им не мешает земная атмосфера, они летят на высоте менее десяти километров и у них есть телескоп! Но Жюль Верн «выключает» фантастику и добросовестно, суховато излагает имеющиеся у науки данные. С точки зрения литературы, здесь очевидный проигрыш. Повествование разорвано и к нему приклеен кусок научно-популярного текста. Но зато читатель получает знания.
Во времена Жюля Верна научно-популярная литература была крайне бедна. Читатели с радостью поглощали лекции, «вмонтированные» в текст романов. В наше время существует обширная научно-популярная литература, об итогах науки сообщают газеты, журналы, радио, кино, телевидение…
Фантастика — в этом смысле (и только в этом смысле!) перестала играть роль распространителя знаний.
Изменились и требования к литературной форме; фантастам пришлось отказаться от механического приклеивания лекций. Задачей современной фантастики все отчетливее становится изображение будущего человека и будущего человеческого общества. Фантаст перестает быть популяризатором и превращается в «инженера будущих человеческих душ».
В фантастике последних лет познавательные сведения либо вообще отсутствуют, либо находятся как бы в растворе-они замаскированы. Это повышает художественные достоинства произведения, но резко снижает ценность сообщаемых сведений. Уже нельзя отличить, где кончаются данные науки и начинается фантазия автора. Вот сценка из современой повести. Герои разговаривают о Венере. Они крупные ученые и им, конечно, незачем делиться сведениями, имеющимися в школьных учебниках астрономии. Разговор ведется «на читателя».
Автор снабжает читателя познавательными сведениями и одновременно «конструирует» такую планету, которая нужна для дальнейшего развития сюжета.
— Да, гиря в один килограмм будет весить на Венере приблизительно 810 граммов…
— Вот видите… значит, передвигаться и переносить тяжести там несколько легче, чем на Земле. Прямые измерения температуры верхнего слоя облаков дают колебания от минус 25 градусов на теневой стороне планеты до плюс 60 градусов на освещенной. Известно, что там много углекислоты.
Попробуйте угадать, что здесь научно (и потому имеет познавательное значение), а что придумано! По ходу повести героям придется переносить тяжелые грузы, поэтому сила тяжести на Венере заведомо снижена: один килограмм будет весить там не 810, а 850 граммов. Данные о температуре совсем уже чистая фантастика. А вот углекислого газа на Венере действительно много…
Писатель, разумеется, имеет право создавать условия, необходимые для воплощения его замысла. Алексей Толстой, например, «создал» на Марсе почти земную атмосферу: он знал, что атмосфера там разреженная, ноне мог надеть на Лося и Гусева скафандры, это все бы испортило.
Нет средств, которыми современный фантаст может «просигнализировать» читателю: вот здесь точные данные, а отсюда начинается фантастика. Подчеркиваю еще раз: в большинстве случаев этого и не требуется. Но как быть с идеей Машины Открытий? Ведь читатель, привыкший к свободному обращению фантастов с научными данными и фактами, может принять за выдумку даже приведенные выше совершенно достоверные соображения о росте исследовательского оборудования. А когда зайдет речь о самой Машине Открытий, даже искушенный читатель отнесется к этому, как к чистейшей выдумке…
Между тем, Машина Открытий — при всей своей кажущейся фантастичности точное предвидение будущего. Единственное произвольное допущение-это срокиНо и сроки можно уточнить.
