Летящие дни - страница 18
Шрифт
Интервал
Свет измученный и странный,
Не желая умирать,
Льется в домик деревянный
На раскрытую тетрадь.
И за гранью невозможной
Наступает — хоть убей —
Сон тяжелый и тревожный,
Словно память о тебе.
А за синей кромкой леса,
Где дорога петли вьет,
Тонко-тонко и белесо
День серебряный встает…
Память, память!..
Где найду я
В лабиринте бед и гроз
Эту комнату пустую
В белом шорохе берез?
И кому потом оставлю
В веренице белых дней
Эту трепетную каплю
Краткой памяти моей?
1966
* * *
Голый лес, и на ветках черных
Дождевая блестит вода.
И таится в размытых норах
Неосознанная беда.
Бурых листьев лежат отрепья.
Неуютный туман вдали…
Изувеченные деревья
Руки в стороны развели.
Кости веток ломая с хрустом,
Незажившую боль несу.
И в душе моей тоже пусто,
Словно в этом сыром лесу.
Соберу я сырые ветки.
Буду долго я ворожить.
Будет дым голубой и едкий
Память горькую ворошить.
Будут годы струиться мимо…
Будет больно глазам до слез.
Может, это просто от дыма?
Может, это от прошлых гроз?..
Будут корчиться ветки дуба.
Будет кто-то из тьмы грозить.
Будет ветер сырой и грубый
Пламя трепетное гасить.
Только я все равно нарушу
Черный холод, сковавший бор.
Пусть согреет
Хотя бы душу
Невеселый ночной костер.
1966
БЕЛЯЕВО-БОГОРОДСКОЕ
Беляево-Богородское!
Ветер со всех концов.
Нерадостная, сиротская
Судьба у твоих скворцов.
Бульдозер в красной рубахе
Ровняет твои бугры,
И корчатся, как на плахе,
Сарайчики и дворы.
Потом по всему порядку,
Рыча, как голодный зверь,
Срезает ножом посадку:
Рябину, березу, ель…
А ветер над бурой глиной
Качает сухой бурьян.
Старик у палатки винной
С утра почему-то пьян.
— Обидели нас!
Обидели! —
В слезах причитает он.—
Ведь мы коренные жители,
И нас-то — в другой район!
И площадь дают хорошую —
Живи и не помирай.
А я не хочу жилплощади!
Ты родину мне отдай!..
А вдалеке,
За кранами,
Грибами вокруг холма
Панельные все, «слухмяные»
Растут близнецы-дома…
И черт бы с нею, с деревней,
С грядками огурцов,
Но все-таки жаль деревьев,
Все-таки жаль скворцов.
1966
ПРОЩАНИЕ
Лугов желтеющая роскошь.
За речкой тонкая ветла.
И тихий белый город Россошь,
Где ты к вагону подошла.
Те дни осенние проплыли
Под строгий шепот докторов
О вредности подземной пыли
И резких северных ветров.
И ни квартиры, ни зарплаты.
Больничный горький неуют.
Но очень ласковой была ты
Прощальных несколько минут.
И потому мне показалось,
Что всё — как прежде,
Как всегда.
А это ты со мной прощалась.
Не на неделю —
Навсегда.
Угас в тумане город Россошь…
Где ты теперь, через года?
Кого теперь спокойно бросишь,
Когда опять придет беда?
Что там теперь,
За непочатой,
Пустой страницей бытия,
Где желтый блеск,
Перрон дощатый
И сумка черная твоя?..
1966
* * *
Вот уж белыми метелями
Забинтована земля,
И снегами беспредельными
Тихо светятся поля.
Вот уж дымными полотнами
Укрывается заря,
Над равнинами холодными
Красным золотом горя.
В эти дни невероятные,
Что проносятся, звеня,
Все яснее, все понятнее,
Все доступней
Для меня.
И когда от снега хрусткого
Свет струится по меже —
Нету злого,
Нету грустного,
Нету горького в душе.
Пусть бросают нас любимые,
Пусть года уже не те —
Все приличней,
Все терпимее
В этой звонкой чистоте.
1966
Прозрачные дни
САНИ
И снова вижу: мимо озими,
Где вьюги землю замели,
Скрипит веселыми полозьями
Дорога санная вдали.
Ах, сани легкие, крылатые!
Куда летите вы, куда?
Туда, где белый дым над хатою
Как хвост сибирского кота.
Где пахнет сеном и овчинами,
Где старый ворон на суку.
Где солнце тонкими лучинами
Зажгло зальделую реку.
Ах, сани, сани!
Отзвук прошлого.
Возьмите, милые, меня
Из неуютного
И тошного,
Бензином пахнущего дня.
Возьмите, древние и быстрые, —
Ведь вам не стоит ничего —
От горьких дум,
Друзей неискренних
И от меня
От самого.
1967
* * *
По белокрылым перелескам
В густом снегу
За рядом ряд,
Подобно ангелам небесным,
Земные елочки летят.
И сам лечу я в этой сини,
Лыжней сверкающей бегу,
И стынут кустики полыни,
Слегка звенящие в снегу…
О, время зимнего покоя,
Когда, почти что не дыша,
Любовью, болью ли, тоскою
Не омрачается душа!
Прими меня в свой сон беспечный,
В свой зыбкий холод уведи,
Дорогой трепетной и вечной,
Где что-то мнится впереди.
1967
* * *
Душой распахнутой приемлю
Седой от стужи березняк,
Морозом скованную землю
И дальний-дальний лай собак.
Похожие книги
