«самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство. <…> он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо. <…> Он должен в интересах самого движения отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными. Кто раз попал в это ложное положение, тот погиб безвозвратно»[146].
Именно такой трагической фигурой вождя-революционера был В. И. Ленин. Возглавляемый им класс осуществил революцию, но не социалистическую, а национально-освободительную, в результате чего возникло новое — не социалистическое, а политарное — государство. Дело в том, что материально-технической базы, необходимой для социализма, в России на тот момент не было, и создать ее в кратчайшие сроки в условиях гражданской войны оказалось не по силам. Поэтому в стране неизбежно начался процесс классообразования: становления общеклассовой частной собственности и превращения мощного партийно-государственного аппарата, возникшего в ходе революции и «военного коммунизма», в господствующий эксплуататорский класс[147]. «Старая» интеллигенция оказалась в положении маргинала, утратившего цель и смысл существования, — она оказалась «лишней» в обществе нового типа. Все указывает на то, что в последние годы жизни Ленин, сознавая трагизм создавшегося положения, пытался по возможности стабилизировать ситуацию, заложить основы будущего здорового общественного развития… Вот поэтому «старые» интеллигенты были благополучно выдворены за границу, а не уничтожены, что для их оппонентов у власти по сугубо материальным расчетам сделать было бы значительно проще…[148]
В бурном море людей и событий…
Множество разных по своей научной ценности публикаций грешат похожими недостатками. Во-первых, — идеологической зашоренностью, т. е. точка зрения при анализе источника определена заранее и предельно упрощена — интеллигенты «из бывших» хорошие и несчастные, советская власть плохая и жестокая. Во-вторых, — повторяемостью публикуемого материала и чаще всего отсутствием адекватной ему рефлексии. В-третьих, большим количеством ошибок и неточностей при ссылках на используемый материал, и даже — прямым игнорированием норм цитации (о таких случаях см. примечания). Положительная динамика наблюдается лишь в самое последнее время: среди научно ценных работ, сделанных по результатам новейших архивных разысканий, можно назвать публикацию А. Н. Артизова в журнале «Отечественные архивы» (2003, № 1) и В. Г. Макарова — В. С. Христофорова в журнале «Вопросы философии» (2003, № 7).
Особенно интересным проектом — из всего предложенного вниманию публики различными организациями и СМИ к «юбилею» «философского парохода» — оказалась историко-документальная выставка, прошедшая в Выставочном зале федеральных государственных архивов с 22 июля по 19 сентября 2003 г. Детище объединенных усилий Федеральной архивной службы России, Российского государственного архива социально-политической истории, Центрального архива Федеральной службы безопасности России при участии Государственного архива Российской Федерации, Государственного архива литературы и искусства, Архива Президента Российской федерации, Государственного исторического заповедника «Горки Ленинские», Государственной общественно-политической библиотеки и Музея научно-информационного и просветительского центра «Мемориал», — выставка представила многомерный образ исторического события, которое, как оказалось, началось задолго до своего начала — с написания в марте — апреле 1921 г. В. И. Лениным работы «О продовольственном налоге (значение новой политики и ее условия)», — и первая страница ленинской рукописи открывает первый выставочный стенд. Следуя исторической логике, формируется целостный экспозиционный нарратив: от нэпа с яркими рекламными плакатами к образцам хлеба, выпекавшегося во время голода на Украине, и агитационным афишам с призывами помочь голодающим крестьянам; от планов деятельности Всероссийского комитета помощи голодающим и опросных листов Московского политического Красного креста арестованных в разные годы интеллигентов, кандидатов на высылку, — к автографам Ленина и Троцкого по вопросу об изъятии церковных ценностей, завещанию патриарха Тихона, к документам и фотографиям, посвященным Генуэзской конференции; от экземпляров «крамольных» журналов и сборников статей к документам по процессу эсеров, по вопросу о меньшевиках, к дополненному В. И. Лениным проекту вводного закона к Уголовному кодексу РСФСР («Добавить: право замены расстрела высылкой за границу». 15.05.1922 г.) и первоначальным наброскам тезисов Г. Зиновьева к докладу «Об отношении к антисоветским партиям и течениям» на XII Всероссийской конференции РКП(б) (август 1922 г.); от ленинского кабинета в Горках — к многократно уточнявшимся спискам активной антисоветской интеллигенции и к знаменитым статьям газеты «Правда»… Экспозиция второго зала была представлена документами, раскрывающими подробности и механизм проведения арестов, обысков и допросов кандидатов на высылку, а также вещами, воспроизводящими тюремный быт того времени. В третьем зале экспонируемый материал персонифицируется — у каждого из героев свой стенд или «угол»: личные вещи перемежаются документами, рукописями и книгами, появившимися за границей после отъезда авторов из России. «Количественное» решение одного из стендов — зарубежные издания вынужденных эмигрантов, сваленные кучей, — видимо, должно доказать продуктивность и востребованность их авторов в новой социокультурной ситуации…
