В его выцветших глазах вспыхнула было надежда, но тут же сменилась прежним выражением недоверия:
— Откуда мне знать, что вы говорите правду?
— Придется поверить. Иначе не договоримся.
Он долго молчал, потом задал вопрос:
— Давно вы знаете Рейналя?
— Недавно. А вы?
— Он меня разыскал в ноябре прошлого года. Не знаю, каким образом.
— Ладно, Мюллер, — сказал я, — Мы сторговались или нет?
Старик пожал плечами.
— Мне терять нечего. Что вы хотите узнать?
— Я читал ваши показания в суде насчет Маршана. Вы их помните?
— Конечно. У Барбье была такая слава, будто бы он ничего на свете не забывает. То-то он был грозен на допросах. А на самом деле у него память никудышная, это я все помнил, а он пользовался. Потому мне и приходилось присутствовать на допросах. Вам следует знать: в отличие от гестапо, служба безопасности абвера пыток не применяла.
Старик ловко воспользовался общеизвестными сведениями, но также общеизвестно было и то, что именно Лионский отдел службы безопасности являл собой исключение. Было и ещё несколько подобных исключений. Но я не стал ввязываться в спор.
— Вы клятвенно подтвердили, что Маршан находился под контролем СД с того момента, когда в сорок третьем его арестовали. Но если его завербовал абвер, каким образом в его судьбу вмешалось гестапо?
— Постарайтесь понять. Офицеры абвера гестаповцев за людей не считали, для нас это были отбросы общества. Однако Барбье был убежденным национал-социалистом, в партию вступил одним из первых, для него партийные интересы все заслоняли. И он не разделял нашего отношения к гестапо, особенно после ареста шефа абвера, адмирала. Вот поэтому, когда в парижской штаб-квартире гестапо прослышали об аресте Маршана и затребовали его, то Барбье возражать не стал. Если вы помните, к сорок третьему году гестапо уже почти полностью присвоило наши функции.
— Как это было — с Маршаном?
— Приехал из Парижа эсэсовский генерал Оберг, состоялась их встреча. На ней присутствовал также доктор Кохен — шеф гестапо во Франции.
— Вы видели отчет Кальтенбруннера за май сорок третьего?
— Видел — Барбье мне показывал. Не весь, только часть.
— Там упоминался осведомитель, принадлежавший к руководству подполья.
— Да. Имя не было названо, но все догадывались, что это Маршан. Среди завербованных не было другого человека такого ранга.
— Какая у него была кличка?
— Fledermaus — летучая мышь. Это мы с Барбье придумали. Барбье обожал Штрауса, Легара — вообще оперетту. Маршану эта кличка подходила — летучая мышь охотится в потемках, — в хриплом голосе послышалась усмешка, но лицо осталось неподвижным.
— В Лионском архиве все это отразилось?
— А как же? Я сам все записал — это была моя работа. Я вел картотеки очень аккуратно, — сказано было с гордостью.
— А где теперь архивы?
— Откуда мне знать? Исчезли…
— А вы случаем не сохранили кое-каких копий — ну, допустим, чтобы подстраховаться?
Старик задышал тяжело, заерзал на стуле:
— Я-то нет, а вот Барбье наверняка сохранил, может, потому и сумел скрыться, да так, что никак его не найдут.
— Теперь поговорим о Бракони. Вы показывали, что его завербовал Барбье…
— Никакой не Барбье, а я сам. И притом пальцем его не тронул, — старик будто гордился: вот, мол, какое достижение…
— Вы идиот, Мюллер! — сказал я, и даже ухитрился, тряхнув своим запасом немецких слов, повторить по-немецки:
— Sie sind ein Vollidiot!
Старик аж поперхнулся и начал было подниматься со стула:
— Сидеть! — рявкнул я.
— Что такое? Почему вы так со мной обращаетесь?
— Хочет, чтобы я хлопотал за него в Гааге, а сам комедию ломает! Не знает, видите ли, где архивы. Не знает, что сделал с ними Барбье. Вы что, за дурака меня держите, Мюллер? Думаете, мне не известно, что всякая нацистская свинья вроде вас, ссылается на пропавшие архивы?
Он сидел молча, только левое веко дергалось. Я продолжил атаку:
— Вы лжец! Вас за это Бог накажет. Ждете от человека помощи, а сами норовите его вокруг пальца обвести, преподносите всякую чепуху, которую я и без вас знаю, — я поднялся и принялся застегивать плащ.
— Стойте, — поспешно заговорил Мюллер, — Зачем так сердиться? Я стар, память уже не та. Сядьте-ка. О чем вы спрашивали? Давайте вдвоем разберемся…
