Где-то на улице уже ныли, как зубная боль сирены и лязгали гусеницы танков и бронеходов. Мы забирались в свой бронеход медленно и тяжело, и последним, как водится, подошел к машине Каневски. Он вдруг заинтересовался чем-то на полу, поднял небольшую пеструю коробку около стеллажа с игрушками. Покопавшись в кармане, он вытащил какую-то мелочь, и положив монеты на прилавок, заспешил к бронеходу.
- Ну вот, капитан, смотрите - все время некогда было заглянуть в магазин - сыну купить что-нибудь, а тут...
Я заметил у него на груди алое пятнышко лазерной подсветки и протянул руку, чтобы отдернуть его из-под прицела. Но было поздно - комбинезон прорвала пуля снайпера, и Каневски сполз по борту бронехода. У меня в руке оказалась легкая цветастая коробка солдатиков...
Когда, прочесав всю округу и закончив формальности с представителями торговой фирмы, чей магазин мы разгромили, я опять уселся на свое место в бронеходе, что-то попалось мне под руку. Это была та самая коробка. Я поднес к свету картонку, и увидел надпись "Борцы с мафией, 6шт., с ручным пулеметом и рацией". Ниже - название фирмы-производителя, цена и дата выпуска. Сегодняшнее число - оно началось шесть часов назад. Я почему-то вспомнил: "Смотрите, капитан, какая оперативность..." Шесть часов назад Каневски был жив, а к Джоберу я относился еще как к человеку.
Что-то показалось мне знакомым в картинке на коробке с солдатиками. Я вытряхнул пластиковые, размером в палец, натуралистически раскрашенные фигурки на ладонь, и чуть не уронил их: В руке у меня был я сам. Рядом, такой же неуклюжий, как был в жизни, оторвал ногу от подставки Каневски, в классической позе с автоматом наперевес, упираясь широко расставленными ногами в подставку, на ладони лежали Джобер и другие юнцы. Пластмассовые игрушки. Они сделали пресс-формы по видеопленке, и теперь на меня с ладони смотрели добротно сделанные пластиковые масочки игрушечных солдатиков. Нескольких из них уже нет - я отодвинул их пальцем в сторону, и сверху опять лег печально-стеснительный Каневски. Солдатики...
Механик-водитель рванул с места, и бронеход выехал из витрины в наполненный мертвенно-праздничным неоновым светом город.
ДЕЗЕРТИРЫ. ГОД 2042, ЗЕМЛЯ....
Закон 1735, III-в о мерах против предателей
общества был принят 9.VII.2041 и предусматривал
высшую меру наказания за попытку эмиграции с
Земли...
"История вооружения Вселенной" т.I, стр.312.
Год за годом мне снится одно и то же: жирный блеск реки, схваченной джунглями в когтистые зеленые лапы, и пятнистые боевые вибролеты "Мессершмитт-Бельков-Блом 799", почему-то беззвучно уходящие вдаль от гигантского костра старой хижины. Назойливо крутится в голове вместо их звенящего визга старинная мелодия: "На далекой Амазонке не бывал я никогда...".
А я бывал. И на Амазонке, в двадцать первом, - интерпатруль, и на Сицилии в тридцать восьмом, - итало-сицилийская война с мафией. Теперь вот здесь - "таможенник".
Амазонка... Тогда, у реки, меня вытащили полумертвого, с вторым приступом лихорадки и двумя личинками на левой лопатке. Следы от их гнезд в моем мясе побаливают в дождливую погоду. Такую, как сейчас, когда я проснулся в качающемся кресле рядом с механиком-водителем таможенного бронехода.
Лязгая траками по асфальту, он мчится по городской улице. Получены сведения, что некий Стропарев, Анатолий Алексеевич, задумал эмигрировать с Земли вместе с женой и трехлетним сыном. Скоты продажные, хоть бы ребенка пожалели, если своя жизнь не дорога. Захотели променять нашу родную планету на космический рай. Ничего, они его получат. Истинное наименование нашей организации затерялось в бумагах, даже я не сразу его вспомню, но зовут нас "таможенниками" по поговорке - "За выезд в рай взимается пошлина в размере жизни". Правда, непонятно, откуда взялась уверенность, что там рай? Чужие планеты, всякий сброд, бежавший от правосудия - те же сицилийские недобитки, ни порядка, ни государства - закон джунглей. Общество вырастило, воспитало тебя, спасло от ядерной войны, экологической катастрофы - в этом я лично участвовал, громя целлюлозные банды на Амазонке. Чего еще надо? Работай, реализуй свои возможности, отдавай долг обществу. Так нет, бегут, как крысье поганое, и растаскивают Землю по ниточкам. Что самое страшное - нас, сдерживающих этот поток человеческих помоев, ненавидят, боятся те, ради кого мы делаем свою тяжелую работу. Вчера, когда я остановился во дворе около песочницы, где копошился забавный малыш, его мать с криком: "Ты с кем разговариваешь, это же таможенник!", Унесла отчаянно заревевшего карапуза. Такого страха я еще не видел. Нами уже пугают детей, как волками. Волки. Волки - санитары леса, то есть общества, - так орал Бэйтс, опять надравшись. Надо будет вышибить его из таможни, чтобы не позорил звание. Из-за таких нас и ненавидят. Ну, и еще доносы. В деле Стропарева тоже прочерк - "данные доносителя неизвестны". Нам, исполнителям неизвестны. Потому что были случаи - как с сумасшедшим Фуэнтесом, который построил всех доносчиков во дворе городской Таможни, нацепил им все запасы орденов и медалей и расстрелял. Я до этого еще не дошел, но тоже симпатии к доносчикам не испытываю.
