Зутер беседовал с губернатором калифорнийским Альварадо и вышел от него с приказом о том, что капитану отдается в концессию сроком на десять лет земля на Американской реке близ ее впадения в Сакраменто. Если от этого места на Сакраменто, встав лицом к северу, оглядеть просторы, расстилающиеся вокруг, направо будут видны Каскадные горы, а налево – береговые Кордильеры. За береговым кряжем стоял Росс. Почему-то капитан Зутер смотрел пристально на запад. Пахло душистыми травами, которыми так богата Калифорния. Золотом еще не пахло, хотя Зутер попирал его ногами.
Вскоре в бухте Сан-Франциско, в деревне Иерба-Буона – селении Доброй Травы, – появилось пятьдесят канаков с Гавайских островов. Это были первые рабочие Зутера. Потом длинноволосый капитан нанял где-то отряд матросов с китобойных кораблей. Прошло еще немного времени, и полтораста гавайцев, украшенных листьями тюльпанного дерева, оглашали своим певучим говором долину Сакраменто. Вслед за ними прибыли мормоны – неуживчивые и невежественные многоженцы – и еще разные люди. Зутер своим епископским жезлом пас сотни, если не тысячи, людей, двенадцать тысяч баранов, четыре тысячи быков, полторы тысячи лошадей, тысячу двести коров.
Над землей вставали столбы дыма. Зутер приказал выжечь душистые травы – ему была нужна земля для посевов. Гавайская деревня выросла на берегу Сакраменто. Где брал средства нищий швейцарский беглец? Об этом никто не спрашивал. Шесть канакских деревень были под его властью. При устье Американской реки выросла крепость Новая Гельвеция, окруженная стеной с бастионами по углам, с десятью пушками у главных ворот. Два корабля стояли на реке; жерла их пушек охраняли подходы к Новой Гельвеции. Безвестный капитан завел собственную гвардию, наряженную в зеленые кафтаны.
Дон Альварадо, губернатор Калифорнии, видел в Зутере защитника северных рубежей страны. Канаки и мормоны, ирландцы и немцы Зутера сажали в землю Калифорнии пальмы, бананы и хлопок. В лощинах прижились груша и олива, в долинах золотились нивы. Бургундский и рейнский виноград зрел на солнце Калифорнии. Зутер разводил багровую гвоздику и перуанский гелиотроп в своей усадьбе Плум. Оттуда он отдавал приказы. Он построил первую паровую мельницу, завел лесопильные заводы. Переселенцы толпами шли в страну Зутера. От Миссури до Сан-Франциско не было еще разведанных путей, и предводитель новоселов Джон Бидвелл, отправляясь в поход, знал только лишь то, что Калифорния лежит где-то на западе.
Зутер крепко держал в руках свой скипетр – черный епископский посох. Не зеленая ли гвардия Зутера помогала губернатору, когда он подавлял восстания доминиканца Габриэля и капитана Грэхама? Не солдаты ли Зутера расстреливали мятежников и гнали пленников в тюрьму Монтерея?
Симпсон – директор Компании Гудзонова залива – посетил тогда Калифорнию. Говорят, что именно он проговорился прекрасной Консепсии о смерти Резанова, и неутешная красавица, услышав запоздалую весть, удалилась в монастырь. К тому времени Консепсия и ее отец дон Аргуэлло были увековечены калифорнийцами: мореходы видели на картах берега мысы, названные в честь несчастной Консепсии и старого дона. Из Калифорнии. Симпсон заехал в Новоархангельск, где он посетил горячие ключи и осмотрел окрестности города. Он застал в порту тринадцать русских кораблей. В индейских проливах уже ходил первый паровой корабль «Николай», на многих кораблях и в порту работали матросы-индейцы. Симпсон видел магнитную обсерваторию на острове Японском, близ Новоархангельска (когда-то Резанов хотел поселить на этом острове пленных японцев). В Новоархангельске открыли общественный клуб, где собирались жители города и приезжие гости. Топографы чертили новые карты, а креол Терентьев в 1842 году издал и Новоархангельске свой атлас Аляски. Симпсон видел прекрасных русских креолок Ситки, о которых писал Загоскин: «Все они ловко вальсируют, грациозно пляшут французские кадрили, все прекрасно вяжут шарфы, косыночки, все читают «Мертвые души» Гоголя...»
Любопытны и неповторимы черты быта Новоархангельска 40-х годов. Главный индейский тойон, владыка страны серебристых елей, приносит в Ситке присягу на верность русским. Ему вручают привезенные из Петербурга треугольную шляпу с белым султаном, обшитую золотой каймой, и одеяние из парчи и желтого атласа. У подножья бастионов часто устраиваются знаменитые Ситкинские празднества для индейцев – «игрушки», на которые съезжаются самые знатные и храбрые воины – от Кенаев до Стиккина.
