Человек в красном шарфе, напевая про себя «Гимн Риэго», расхаживает по песчаным холмам Сан-Франциско. Великолепный залив, равный по величине Женевскому озеру, расстилается перед Завалишиным. Лавры и кипарисы сторожат его путь. Он идет к отцу Хозе Альтимира, настоятелю миссии св. Франциска. Широкий плащ Завалишина мелькает в аллее, ведущей к дому отца прекрасной Консепсии – дона Аргуэлло. Консепсия была тогда в расцвете своей грустной красоты; она все еще ждала приезда Резанова, глядела на море с мыса, где стояла береговая батарея, – так изображена она и на картине неизвестного художника. Но Завалишин объясняется в любви не Консепсии, а Марин Меркадо – ее родственнице.
История повторяется! Старый дон Аргуэлло тогда был губернатором Калифорнии, сторонником Мексики. Неустройство в стране, раздоры враждующих партий окрылили Завалишина.
В беседах с Альтимирой Завалишин называл себя «великим магистром» таинственного и могущественного «Ордена Восстановления». Он называл Калифорнию солнечною «Землей Свободы». Мечтал Завалишин о многом. Не нам его судить. В его мечтах было много пылкости, он вводил в заблуждение и отца Хозе, и дона Аргуэлло, но Завалишин был прав в одном. Калифорния, раздираемая противоречиями, не имела не только единства, но и твердой власти. Она не знала, кому подчиняться. Самозваный «император Мексики Августин I» – Итурбиде – был расстрелян. Ничего хорошего не мог дать Калифорнии и король испанский Фердинанд VII Клятвопреступник, Кровавый, Вероломный, как его назвал народ. Есть предположение, что Фердинанд VII хотел продать Калифорнию, оставив мечты о захвате берега Америки от мыса Горн до Берингова пролива (напомним, что эти мечты испанских самодержцев всегда обосновывались па легендарных сказаниях об Анианском проливе, о Хуане до Фука и на других выдумках о мнимых испанских открытиях в Северной Америке).
В калифорнийской деятельности Дмитрия Завалишина было много противоречивого: несбыточность его мечтаний была очевидна для многих. Но потомки должны быть благодарны ему за его замечательные труды по истории форта Росс, за его записки о Калифорнии и заботы о людях Аляски и их нуждах.
«Мексиканская» партия в Калифорнии была склонна к сближению с людьми Новоархангельска и Росса. Кирилл Хлебников не замедлил приплыть в порт Монтерей, где он нагрузил пшеницей два корабля и отправил их славным поселенцам Росса. С Хлебниковым в Калифорнию прибыл новый отряд звероловов; он добыл много бобровых шкур. Команда брига «Головнин» доставила в Калифорнию котиковые шкуры и очень выгодно выменяла их на зерно. Отцы-францисканцы стали чаще бывать в форте Росс, благо от Сан-Франциско и других миссий до скалы Росса был лишь один день пути.
Монахи делали разные покупки в русской крепости. Даже колокола для католических миссий Калифорнии были отлиты искусными русскими мастерами по заказу испанских монахов.
Комиссар мексиканского правительства Геррера виделся с Хлебниковым и разрешил ему добывать бобров в водах между миссиями Сан-Луиз Рей и Тодос Сентос.
...В те годы «Полярная звезда» светила Большой Земле. Близ Синего моста в С.-Петербурге стоял большой дом с изображением двуглавого орла. В нижнем этаже дома помещалась квартира Кондратия Рылеева. Маленький кабинет его был завален бумагами, географическими картами.
Вот Кондратий Рылеев берет одну из рукописей и внимательно читает:
«Проект экспедиции от реки Медной до Ледовитого моря и Гудзонова залива».
Владимир Романов пишет в этом проекте:
«Ежели мыс Доброй Надежды и Новая Голландия обратили внимание Англии, то северо-западная часть Америки заслуживает таковое внимание от нашего правительства...»
Рылеев не оставил без поддержки предложения Романова. Рылеев думал, что от этой экспедиции:
«...принесется Компании не только слава, что первые русские рассмотрят тот край, ибо ни одна европейская нога не была в оном, но и польза, что заведется сношение с Гудзонской компанией, а может быть, еще откроется новая ветвь промышленности...»
Кондратий Рылеев хлопотал, чтобы в эту экспедицию был отправлен именно Романов. Но поход не состоялся...
