Как и на большинство летних занятий, на вокализацию у лягушек уходит впечатляющее количество энергии (Taigen, Wells, 1985), значит, вероятно, она должна давать какие-то преимущества. Однако не сразу становится понятно, как крики отдельного самца лесной лягушки в хоре могли бы помочь ему ухватить самку, прыгнувшую в водоем. А если они не помогают, зачем вообще кричать, тем более что другие самцы продолжают стараться и привлекать самок своими криками? Вместо того чтобы давать при спаривании преимущество, призывные крики кажутся невыгодными, ведь не кричащий самец экономит силы и получает фору в состязании по борьбе, которое неизбежно начинается, стоит только самке прыгнуть в воду. В литературе о брачных играх животных бесчисленное количество примеров самцов-сателлитов (которые выжидают, чтобы перехватить самок, когда те направляются к более привлекательным самцам), чья брачная стратегия энергетически более экономна. Так почему все лягушки не молчат? Когда закричит один самец, сателлиты непременно должны были бы стихнуть, а вместо этого все вокруг присоединяются к крику. С точки зрения стратегии сателлитов это как будто бессмысленно. Но я знал, что здесь точно есть какой-то смысл.
Для меня синхронное хоровое пение лягушек было загадкой, но специалиста по этим земноводным оно бы не смутило. Один рецензент написал о моей статье, которую в итоге не приняли в печать: «Конечно, они будут присоединяться к пению. Лягушки всегда так делают. Когда ваш соперник вопит, вам лучше тоже немедленно закричать, чтобы быть в поле зрения потенциального партнера». Эта идея, конечно, интуитивно кажется осмысленной, но только если считать, что у самки есть выбор. Я регулярно наблюдал именно эту картину, но только у других лягушек, которые прячутся и разбросаны в пространстве, как серые квакши, свистуны, зеленые лягушки и, возможно, лягушки-быки (хотя последние в нашем пруду тоже собирались вместе и издавали оглушительные звуки в сотни голосов, перемежая их секундами абсолютной тишины). Но зачем присоединяться к хору голосов самцам лесной лягушки, если у внимающей самки нет никакой возможности выбрать из него конкретных особей, которых она предпочитает? Этого я не знал. Но мне казалось, что они не должны выступать просто как участники летнего музыкального фестиваля. Или так и есть?
В картину напряженного ближнего боя между самцами за самок интуитивно не вписывается идея, что лягушки могут ради чего бы то ни было «сотрудничать» друг с другом. Но в то же время их действия могут в конечном итоге выливаться в сотрудничество, например, вот каким образом. Предположим, голос лягушки слышен за милю (1,6 километра). Тогда площадь круга радиусом 1,6 километра будет 3,14 (π) × 1,6 × 1,6 квадратного километра, то есть чуть больше 8 квадратных километров. Предположим далее, что на этой площади находится одна самка и что один призывающий самец в среднем привлекает только одну самку. Тогда, если десять лягушек начинают одновременно кричать с одной точки и на самку воздействует их общий звук, а не звук отдельной особи, общая громкость голосов возрастет десятикратно и охватит около 800 (π × (1,6 × 10)>2) квадратных километров, достигая слуха 100 условных самок[7]. То есть когда десять самцов лягушек кричат вместе, чтобы усилить привлекательность, они могут ожидать, что им удастся привлечь в 100 раз больше самок, в то время как конкуренция между ними вырастает всего в 10 раз. Таким образом, один самец, присоединившись к общему хору, получает десятикратное преимущество.
Что можно сказать о летней гонке на выживание у молодых лягушек?
Хотя в конечном итоге получается, что самцы, призывая партнерш, сотрудничают между собой, северные лесные лягушки, размножающиеся в лесных лужах, существуют на грани выживания и, по сути, конкурируют друг с другом. В этих эфемерных водоемах у лесной лягушки есть всего пара летних месяцев, чтобы пройти и завершить личиночную стадию развития. Времени часто не хватает. В 1995 году 21 из 24 луж, за которыми я наблюдал, пересохла к началу июля (а следующие два года принесли самые дождливые в истории наблюдений Вермонта весны, и не пересохла ни одна лужа). В 1999 году все мои лужи высохли к 18 мая, и это была одна из самых сухих весен в моей статистике. Но, как я покажу далее, тогда некоторые сообщества лягушат от полного уничтожения спас каннибализм.
