Подружатся ли они? Про Аню с Лигой ясно сразу: идут дружно взявшись за руки — Анина белая ладонь в смуглой пухлой Лигиной. Лига — стопроцентная девочка с тугими каштановыми косичками до плеч, в юбочке и белых гольфах, плотно обтягивающих округлые икры. А Аня, тщетно пытающаяся превратиться в мальчика, желательно в брата Петю,— в брюках и Петиной футболке, вдобавок со стрижкой. Ее все принимают за мальчика, чем она гордится. Аня уверена в том, что она станет мальчиком. Поди объясни, что девочка, вырастая, все же не превращается в мальчика.
Как я ни пытаюсь исхитриться, чтобы нарядить ее в платье, ничего не выходит. Когда я придумала сшить Ане на елку костюм Красной Шапочки, Аня согласилась, но при этом прибавила: «Только я буду Красной Шапочкой-мальчиком, под названием «Красный Шап».
Я знаю несколько семей, где старший сын и младшая дочь и где та же проблема — сестра хочет быть во всем подобной брату.
Как правило, это проходит само собой, если на этом не концентрироваться и в то же время не поощрять эту игру.
В три года Петя наслушался мата во дворе и все это выдавал дома. И не только дома. Безусловно, ничей слух эти выражения не ласкали. Но мы решили не обращать внимания, не вступать не в какие разъяснительные беседы. Слова, не имеющие хождения дома, где ребенок проводит большую часть времени, быстро выходят из обихода. Петин матерный период продолжался пару месяцев. И прошел.
— А в вашем лесу есть грибы? — спрашивает Петя у Гиты.
— Есть. Мартин сводит тебя в лес, если мама разрешит, Мартин у нас с семи лет сам ходит в лес.
В Латвии детей воспитывают иначе, чем у нас. Воспитание строгое, слово «нельзя» не подлежит обсуждению. У ребенка есть свои обязанности, и он выполняет их без напоминаний. Мартин, например, ездит на велосипеде на почту, за молоком, помогает Гите по саду. Ни Мартин, ни Лига ни разу не вмешались в разговор взрослых. Их не пичкают, с ними не обсуждают меню. Что дали — то и едят. Не нравится — до свидания. Над ними не квохчут. О них мало говорят. О цветах говорят чаще.
Гиту у ворот поджидают две девочки. Они собираются на день рождения к однокласснику, и им нужны две розы. Гита проводит девочек к цветам, срезает две высокие розы, на выбор, долго объясняет, как называется каждая роза, и девочки уходят счастливые.
— Мам, а зачем здесь столько цветов? — спросил один московский мальчик свою маму.
— Для красоты.
— А какая от красоты польза? — спросил мальчик.
За домом яркая зеленая лужайка. По ней нельзя ходит. Кажется, какой бред: трава — и не ступи на нее.
А это особый сорт травы, ее Гита и с Валдисом высеяли весной. Изумрудная, ровно остриженная, она образует правильный прямоугольник, пересеченный диагональю — дорожкой. Ни Лиге, ни Мартину не приходит в голову спросить, почему нельзя ее топтать. Потому что она особенная, на нее надо любоваться.
Мы привезли с собой коробку пластилина. В Латвии пластилин плохой — мягкий и «пачкучий», к тому же каких-то грязных цветов. Так что наш пластилин производит впечатление на детей.
Устраиваемся в саду, за столом.— Знаете, как сделать из слона? — спрашиваю я детей.
Леплю муху, из мухи — зайца, из зайца — собаку, из собаки кошку, из кошки — мышку, из мышки — слона. Мартин следит за моими манипуляциями с интересом и пониманием, а Лига не успевает замечать, как одно животное превращается в другое – слишком быстро.
Петя глядит не на меня, а на Мартина. Если Мартину понравится то, что я делаю, и я, таким образом, войду с ним в дружбу, то и Пете будет проще подружиться с Мартином. К тому же Петя любит меня и хочет, чтобы я нравилась всем без исключения. Свои чувства он тщательно маскирует, придавая лицу нарочито равнодушное, даже скептическое выражение. Да и поза под стать: руки в карманы, плечи приподняты,— бравый парень. А сам дрожит — им с Мартином предстоит поход в лес за грибами. А ну если Мартин наберет грибов — лес-то ему знаком, а Пете не повезет, как с ловлей рыбы?
Аня отщипывает кусочек пластилина, вылепливает улитку.
— Улитку, это очень просто,— объясняет она,— берешь кусочек, катаешь, закругляешь и вытягиваешь рожки.
