Необходимость постоянно соответствовать ожиданиям окружающих пугала.
Джейн опустилась на ступеньку рядом с братом и печально посмотрела в пространство.
— Когда мама умерла, а ты уехал за приключениями, — заговорила она шепотом, — мне казалось, что самое страшное — остаться наедине с собой. Но вскоре папа начал… сдавать, и стало ясно, что существуют испытания посерьезнее. Ну а труднее всего оказалось принять на себя ответственность.
Маркиз взглянул настороженно:
— О чем ты?
— Я ужасно устала, — честно призналась Джейн.
— Бог мой, и я тоже, — пожаловался Джейсон. — Так и не поспал.
— Устала от одиночества, от необходимости держать на плечах груз семейных проблем. — Она посмотрела брату в глаза, не позволив отвести взгляд. — Как только вернемся в Лондон, ты сразу исчезнешь, спрячешься в компании приятелей. Нет, остаться в стороне тебе больше не удастся.
— Остаться в стороне от чего? — переспросил маркиз, и сердце внезапно оторвалось и упало в глубокую яму.
Джейн молча поднялась и пошла в свою комнату. Этот человек так ничего и не понял.
«От собственной жизни», — мысленно ответила она озадаченному и рассерженному брату.
Джейн вернулась в свою комнату, все еще хранившую следы детской любви к ярким оттенкам, и присела на край кровати. Странный, полный событий и переживаний день давил на плечи. Глаза сами собой закрылись, мысли начали путаться — еще немного, и сон сморил бы вопреки неурочному часу. Однако негромкий стук в дверь заставил ее встрепенуться.
— Войдите, — отозвалась Джейн, и в комнату прошла молодая горничная.
— Простите, миледи. — Девушка выглядела лет на пятнадцать, не больше, и говорила с ярко выраженным местным акцентом. — Вам только что принесли посылку.
Она положила на кровать небольшой аккуратный сверток и исчезла.
Любопытство победило усталость. Джейн сняла бумагу и увидела расписанную яркими картинками жестяную банку.
Чай.
Да, чай вдовы Лоу — причем лучший из всех возможных. Джейн открыла банку, вдохнула сладкий, с пряными нотками аромат жасмина и обнаружила короткую записку.
«Леди Джейн.
Поскольку вы разделяете любовь моей покойной тетушки к данному сорту, надеюсь, не откажетесь принять скромный подарок. Сам я с трудом различаю вкус чая, а милой старушке было бы приятно, если бы кто-то сумел по достоинству оценить тонкий букет и насладиться напитком. Благодарю за великодушное позволение ходить по вашей земле.
Искренне ваш и т. д.
Мистер Берн Уорт.
P.S. Варенье оказалось поистине фантастическим».
Джейн с удивлением почувствовала, что сердце забилось быстрее, а к глазам неожиданно подступили слезы. Измученная и глубоко расстроенная, она даже не подозревала, как нуждается в доброте и в простом дружеском участии.
Весь следующий день лил дождь, равно как и через день. Тяжелые капли стучали в оконное стекло, и унылая, однообразная музыка находила отклик в опечаленном, но мечтающем о просветлении сердце.
Джейн сидела в гостиной и вместе с новой няней Нэнси разрабатывала режим дня, который мог бы принести пользу умственному здоровью герцога. В простых, конкретных делах и заботах легче было ждать совета специалиста из Манчестера, о котором говорил доктор Берридж. Завтрак, прогулка, ленч, отдых, чай, прогулка… и так до вечера.
Мисс Каммингс не знала, как проводит время брат. Маркиз уезжал из дома на целый день, однако возвращался неизменно трезвым. Сам он хранил упорное молчание, а опыт подсказывал, что если Джейсон молчит, значит, что-то затевает. Расспрашивать не имело смысла: придет время, все выяснится само собой.
Через два дня тучи наконец истощились и вышло солнце. Настроение сразу улучшилось. День выдался не только ясным, но и очень теплым, почти жарким. Надевая в холле шляпу и перчатки, мисс Каммингс даже храбро отказалась от шали.
— Куда собралась?
Из утренней комнаты показался Джейсон — в сапогах для верховой езды и с кожаными перчатками в руках.
— Нэнси повела папу на прогулку, а я хочу сходить в Рестон, — ответила Джейн, завязывая под подбородком ленты. — Надо кое-что купить и отдать несколько визитов; к счастью, погода наконец-то сжалилась. — Она посмотрела на брата: — Не желаешь составить компанию?
