Все те чувства, которые он сегодня уже испытал, снова нахлынули на него. Так что никакой ошибки нет.
— Вот тут я и работаю… — Она повела его в мастерскую, располагавшуюся позади прилавка; ее бедра слегка покачивались, притягивая его взгляд и поднимая кровяное давление.
В помещении магазина царил идеальный порядок.
В мастерской явно преобладал «контролируемый» хаос.
Деревянные шляпные болванки, похожие на лысые головы, стояли неровной шеренгой на полке над большим захламленным рабочим столом, а пол был усыпан обрезками фетра и соломки. В помещении сильно и остро пахло влажным фетром и клеем. Под яркой лампой стояла в полной готовности современного вида швейная машина.
В углу виднелась большая картонная коробка, переполненная разноцветными и яркими, словно летний закат, соломенными шляпками, лишенными пока каких‑либо украшений. Повсюду в беспорядке стояли коробки и поменьше, наполненные шифоновыми шарфиками, огромными махровыми розами из шелка, лентами, искусственными ягодами, фруктами. И куда ни кинь взгляд, глазам представали шляпы, находящиеся на разных стадиях готовности.
Завораживающая и очень женская картина!
— Как вы этому научились, Фрэнки? Есть такой курс в колледже, куда можно поступить?
Фрэнки в этот момент отключала утюг для отпаривания. Обернувшись через плечо, она сокрушенно улыбнулась ему.
— Нет, в колледж я не поступала. С самого детства свихнулась на театре. Желания стать актрисой у меня не появилось, зато я была совершенно околдована закулисным миром, особенно костюмами. После средней школы сразу же устроилась помощницей костюмера в гастролирующую труппу. Мы путешествовали от одного театра к другому — Сент‑Луис, Сиэтл, Миннеаполис, Нью‑Йорк… А потом я встретила модельершу Мигз Креншоу. Ей уже тогда было под семьдесят. Вот уж ничего не скажешь — гениальная, эксцентричная женщина!
Губы Фрэнки расплылись в мечтательной улыбке.
— Я боготворила Мигз, она была моим кумиром. Ну вот, она взяла меня в ученицы, научила чертить выкройки, драпировать материал, кроить и шить. Много времени мы проводили в дороге, а по вечерам она показывала мне, как делать шляпы. Для услаждения души, говорила она обычно.
Руки Фрэнки были заняты: наводили порядок на столе, что‑то доделывали на незаконченном темно‑синем канотье. А глаза ее все еще хранили задумчивое выражение.
— Как видите, шляпное дело взяло верх. В прошлом году распрощалась с труппой, и вот теперь я здесь.
— Ваша учительница, эта… Мигз Креншоу… она, должно быть, очень вами гордится, — негромко сказал Эрик, наблюдая за сменой выражений на ее подвижном лице.
Фрэнки метнула на него быстрый взгляд, потом резко отвернулась и схватила со спинки стула поношенную коричневую кожаную куртку.
— Мигз так и не увидела «Сумасшедшего Шляпника». Она умерла за шесть месяцев до открытия.
— Мне очень жаль. Вы, должно быть, были к ней очень привязаны.
Он взял куртку у нее из рук и помог ей одеться, ощутив тепло ее тела.
— Я любила Мигз. Она многому меня научила. — Ее голос был тих и печален.
Фрэнки надела на голову берет такого же цвета, как ее куртка, только сделанный в стиле греческой матросской шапочки, и машинально сдвинула его набок, сразу сделавшись элегантной, озорной и чуточку опасной одновременно.
Она погасила везде свет, закрыла мастерскую, заперла входную дверь, и через несколько минут они уже сидели в приземистом спортивном автомобиле Эрика.
Он решил повести ее в недавно открывшийся небольшой и тихий ресторан. Здешний шеф‑повар был другом Гаса Вилатшети, и Гас заверил Эрика, что кормят там великолепно.
По предложению того же Гаса Эрик и Фрэнки согласились предоставить выбор меню шеф‑повару. Эрик заказал бутылку вина, и они смаковали его, болтая о разном в ожидании первого блюда.
— А как вы оказались в ресторанном бизнесе? — спросила Фрэнки. Ей было с ним удивительно легко: они шутили и смеялись над какими‑то пустяками. От выпитого вина она настолько расхрабрилась, что стала задавать вопросы, занимавшие ее мысли всю вторую половину дня. Ей хотелось узнать о нем больше, узнать о нем все. — Знаете, сегодня вы застали меня врасплох, — с улыбкой призналась она. — Я ожидала… ну… — Фрэнки почувствовала, как розовеет ее лицо, она испугалась, что ее объяснение прозвучит глупо. — Просто я, наверно, совсем иначе представляла себе владельца ресторана, вот и все.
