— Забавно, что ты об этом заговорила. — Он поставил свою чашку на подоконник. — Домик меблирован, но недостаточно… и когда Вики показала мне гостиную, то я сразу понял, чего там не хватает. — И он кивнул в сторону стола Крессиды. — Чего‑то вот такого.
— Но тебе же наверняка выделят стол в конторе?
— Да, конечно. В здании винодельни есть современный офис… Но мне хотелось бы иметь стол дома, для личного пользования.
Странный блеск снова мелькнул в его глазах, похожий на тот, что ранее так встревожил Уитни. Уж не смеется ли он над ней? Может, Люк находит эту игру забавной? Уитни чувствовала, как у нее в груди сворачивается тяжелый узел злости…
— Ну вот, — продолжал он неспешно, — я и решил попросить тебя отдать мне бабушкин стол. Ты ведь им никогда не пользуешься, так что, может, отдашь его мне?
О‑о! Он игрок. Все еще притворяется, что скоро переезжает на Полынные виноградники. Ладно, она сумеет ему подыграть… еще чуть‑чуть.
— Конечно, — сказала она легко и простодушно. — Можешь забрать стол. Еще что‑нибудь?
— Нет, я хотел только стол…
Ага, вот и прокол, хотя и маленький! Если бы он все еще собирался переезжать, то сказал бы: «Я хочу только стол!»
— …так как он для меня имеет особое значение. — Встав с кресла, Люк подошел к столу и любовно погладил темное резное дерево. — Мы с бабулей часто оставляли друг другу в тайничке секретные послания.
— В тайничке?
Он вздернул брови.
— Она что, никогда не рассказывала тебе? Когда ты была девочкой? И вы никогда не оставляли там записки друг для друга?
— Нет, я ничего не знаю о тайнике.
— Ну, я… — Люк провел рукой по глазам, но Уитни успела перехватить выражение его лица и увидела, что он глубоко взволнован. — Я думал, тебе она тоже доверила эту тайну. — Его голос слегка охрип. — Это была игра, которая ей так нравилась… Нам обоим нравилась. Я мог оставить там для нее табель со школьными отметками, она мне — деньги на карманные расходы…
На какой‑то момент Уитни разрешила себе поддаться сочувствию к Люку.
— Должно быть, она очень дорожила близостью между вами. Ты занимал особое место в ее сердце, Люк… до самого ее последнего дня. Несмотря на вашу ссору, ее любовь к тебе оставалась неизменной. Но я думаю, что ты и сам это знаешь.
— Если бы я этого не знал, я… — Он коротко вздохнул и положил ладонь на поверхность стола. — Ладно. Это потом. Уитни, я сказал уже, что хочу с тобой поговорить насчет… нас.
Уитни поставила чашку на кофейный столик и сжала руки у себя на коленях. Момент, которого она так ждала, наступил. Ее сердце застучало быстрее, и она обхватила себя руками.
— Две ночи тому назад, — хрипловато сказал он, — мы любили друг друга…
Этого она никак не ожидала услышать. И ее глубоко поразило и сбило с толку, что он использовал такие слова, как «любили друг друга», вместо того чтобы просто сказать «занимались сексом».
— …и на следующее утро я отверг тебя…
— Потому что я владелица виноградников, — натянуто сказала она.
— Потому что я очень гордый.
— Продолжай.
— Уитни, если бы виноградники принадлежали мне, то вместо того, чтобы тебя отвергнуть, я бы попросил тебя стать моей женой.
И теперь, по его плану, она должна была бы воскликнуть: «Дорогой, виноградники твои! Сегодня днем я подписала бумаги, передающие их тебе!»
Ее чуть не стошнило. Нет, она явно не годится для подобных игр. Она устало поднялась на ноги.
— Не продолжай, Люк. Я знаю, что ты будешь удивлен… и разочарован… моими словами, но я не собираюсь отдавать тебе поместье и виноградники. Вообще‑то… — она сухо и невесело рассмеялась, — вини в этом только себя. Твое выступление вчера утром было настолько убедительно, что я и впрямь поверила, когда ты сказал, что не хочешь получить поместье — во всяком случае, таким образом.
Он смотрел на нее, и вид у него был довольно озадаченный. Похоже, он был по‑настоящему удивлен.
— Я слышала, что ты говорил Виктории Мосс по телефону прошлой ночью, — продолжала она. — Ты сказал ей, что виноградники практически твои, что в я конце концов передумала. Интересно, ты ей рассказал, что тебе пришлось со мной переспать, чтобы добиться своего?
