Священник ли, грешник – всех жалует мгла;
Джоан, моя радость, и ночью мила.
Роберт Геррик[28]«В темноте не разобрать»[29]
Наконец-то стемнело. Фрина, Дот, Молли и Джек Леонард уселись в «Испано-Сюизу». Фрина проверила, взяла ли она все снаряжение, которое готовила целый день. Хотя вся компания успела заранее поужинать, они прихватили с собой корзинку с провизией, а также бутылочку бренди и, конечно, мишку.
– До Джилонга не так уж и далеко, но я не хочу торопиться, – сказала Фрина Джеку Леонарду, поворачивая ключ зажигания. – Всем ясен наш план?
Пассажиры закивали.
– Отлично. – Фрина набрала в легкие побольше воздуху: – Тогда поехали!
Она без труда нашла дорогу на Джилонг, и скоро они уже катили по темному шоссе. Луна еще не взошла. Ночь была ясная и морозная, звезды сияли ярко. Фрина надеялась, что не успеет замерзнуть насмерть во время задуманной эскапады. Ей уже пришлось выдержать долгий спор с Джеком Леонардом, которому она поведала свой план.
– Не глупите, Джек. Посмотрите, какой вы здоровяк. А во мне всего метр шестьдесят, и вешу я, даже во всей этой амуниции, не больше пятидесяти килограммов. А вы сколько весите?
– Семьдесят шесть. Пожалуй, вы правы. Но что, если вы упадете?
– Тогда вы меня подберете, – ответила Фрина. На том они и порешили.
Дот беседовала с Молли Молдон, стараясь отвлечься от мыслей о холоде, излишней скорости автомобиля и тревог за Фрину. Молли очень волновалась. После долгих часов смятения и ожидания наконец-то появилась возможность действовать, и она рвалась в бой. Вечер, проведенный за разбором вещей, успокоил ее, и теперь она целиком и полностью доверяла Фрине. Молли начинала верить, что вернет Кандиду. Испытывая невольный суеверный страх при мысли о том, как девочка обрадуется при встрече с ними, она положила в корзинку с провизией кулек леденцов. Она изо всех сил старалась слушать, что рассказывала Дот об их с Фриной предыдущем расследовании.
– Так она поймала этого врача, делавшего аборты?
– Нет, его схватила женщина-полицейский… как ее звали, мисс? Ну, она поймала того парня, что оперировал женщин. – Дот не осмеливалась повторить слово «аборт», для нее это было так же недопустимо, как сквернословить в церкви.
– Констебль Джонс, я встречалась с ней сегодня. Ее наградили медалью за поимку насильника из Брунсвика.
Дот почувствовала, как запылали ее щеки: что бы она ни сказала, все приобретало сексуальный оттенок.
Фрина заметила ее смущение и завела с Джеком Леонардом разговор о полетах.
– Вам понравилась Банжи, Джек?
– Да она просто шаровая молния! Примчалась и двадцать минут копалась в моторе. Потом они с Биллом придумали, как установить фару. Там топливо подтекает, но, думаю, это нам не помешает.
– Она спорила с Биллом?
– Весь день. Можно сказать, они оба чертовски хорошо провели время. Банжи ведь обожает риск. Летала над Альпами и даже Гималаями. Заявила, что самое скучное в этих полетах было смотреть вниз. И совсем негде приземлиться – кругом одни скалы.
Фрина рассмеялась и прибавила газу.
В свете мощных фар шоссе до Джилонга казалось мерцающей бетонной полосой. Тишину нарушали лишь рев мотора и свист мчащегося автомобиля. К счастью, господин Батлер догадался установить складной верх, а то бы пассажиры продрогли до костей. Звезды сияли как фонарики… Нет, это на шоссе два мелькающих огонька. Стал различим странный звук. Фрина внимательно прислушалась: что-то среднее между топотом и стуком копыт. Она напрягла память и решила, что никогда не слышала подобного звука.
