Вьетнам, Кампучия и Лаос после ухода из региона США оказались под плотным военно-техническим и политическим контролем СССР. Несомненно, что в случае глобального конфликта эти страны выступили бы на стороне СССР, что гарантировано перерезало мировые транспортные пути их Тихого океана в Индийский.
В качестве плацдарма и силы первого удара в районе Персидского залива служил Ирак, с которым СССР заключил договор о взаимопомощи в случае нападения на одну из стран.
Приведение к власти про-советски ориентированных политиков и последующие поставки вооружения в Йемен, Эфиопию, Мозамбик и Анголу привели к тому, что маршрут вокруг Африканского континента полностью контролировался СССР.
Открытая поддержка палестинского сопротивления и других радикально антиизраильски настроенных арабских группировок, военно-политическое сотрудничество с арабскими государствами создавали все условия для возможной блокады важнейшей транспортной артерии — Суэцкого канала.
Сотрудничество с Кубой и поддержка коммунистических режимов в Никарагуа и Сальвадоре создавали плацдарм для нанесения удара по Панамскому каналу, что привело бы к блокированию кратчайшего пути из Атлантического океана в Тихий.
Таким образом, сухопутная по своей природе армия СССР на суше обеспечила себе стратегически выигрышное положение в предстоящем конфликте против армии США, которая предназначена для проведения широко масштабных десантных морских операций. Исход Третьей мировой войны при исключении массированного применения ядерного оружия был предопределен в пользу СССР. Обмен массированными ядерными ударами был исключен, т.к. обе стороны уже обладали арсеналом, в восемь раз превышающим уровень взаимного уничтожения.
К концу ХХ века западная цивилизации во главе с США оказались в патовой ситуации. Дальнейшее развитие без использования природных и человеческих ресурсов, находящихся под контролем СССР, включая его собственную территорию, оказалось невозможным, а военное решение проблемы исключалось, при том, что дальнейшее накопление военного потенциала без его реализации в военном конфликте на фоне исчерпания ресурсов развития угрожало коллапсом социально-экономической системы западной цивилизации.
* * *
Солнце уже жгло нещадно. Еще немного и, поднявшись в зенит, оно растечется по небу раскаленной ртутью, убивающей своим жаром все живое.
Стоило остановить машину, как к телу сразу же прилип изнуряющий зной. Черная «баранка» уазика моментально впитала жар, и его горячие иголки принялись покалывать ладони.
Максимов на секунду замер, уставившись на дымку пыли, оседающую на перегретый капот «уазика». На душе камнем лежало предчувствие чего-то безысходного и необратимого, словно под лопатку вошел шальной осколок: хлоп — и все в прошлом, а что впереди, черт его знает, но точно — ничего хорошего. На гнет усталости списать было нельзя, Максимов уже научился их отличать. Сейчас было именно оно — чувство сжимающегося кольца, не продохнуть, не вырваться.
Максимов покосился на сидевшего рядом майора Трофимова, для всей группы — просто Батя. Судя по мрачному виду, мысли у Бати были те же.
— Не раньше и не позже, — проворчал Трофимов вслух.
— Бать, прорвемся, — попробовал подбодрить его Максимов.
— Жопу бы при этом не порвать, — вяло и явно не в его адрес огрызнулся Трофимов.
По периметру площади стояли грузовики. Немецкие «ЭФки» и советкий «шестьдесят шестые». Установленные на крыше кабин пулеметы стволами смотрели вверх по перекресткам. Над крышей двухэтажного здания вяло трепыхался выцветший ангольский флаг. Из распахнутых дверей, когда-то выкрашенных голубой краской, доносились возбужденные визгливые голоса. Из здания то и дело показывались люди с ящиками, грохали их в кузов и с сонмы видом отправлялись за новым грузом. От спешной погрузки, отрывистым истеричным выкрикам, взбитой пыли все вокруг наполнилось предгрозовой тяжестью.
В администрации спорили, на улице, залитой солнечной патокой, безразлично ждали, когда власть начнет командовать. Взвод «афан»* в полном составе залег в тени, как стая бродячих собак на солнцепеке. Негры в сонном полуобмороке, с легким недоумением поглядывали на двух белых, жарящихся в своем открытом «уазике».
