— И на симпозиуме в Далласе можно ставить крест?
— Они еще не прислали уведомление с отказом? Жди, на днях получишь.
Миллер потеребил платок, вздохнув, сунул его в карман.
— Хуже всего, что Робинсон спросил у меня, как фонд Раскина посмотрит на то, что он пошлет нам отзыв об использовании нашего гранта не по назначению.
Это был нокаутирующий удар. Финансовое состояние Морти он знал лучше него самого.
Миллер выдавил улыбочку. Морти явно поплыл от удара.
— Так вы еще и член совета Фонда Раскина?
— Я там не шишка, сынок. Так я Робинсону и ответил.
— И, тем не менее, на заседании совета прислушаются к вашему мнению, как изучившему вопрос на месте, так?
— Возможно, — уклончиво ответил Миллер.
Он, кряхтя, встал. Прошел к окну. Пальцем раздвинул решетку жалюзи.
Тянул паузу. Паузу Морти выдержал на «отлично». Ни скрипнул креслом, ни вздохнул.
— Вряд ли фонд потребует назад деньги. Слишком хлопотная процедура. Но положение не из приятных, — сказал он, не оглядываясь. — У Робинсона кто-то есть в совете, это очевидно. Может и продавит решение тебе на зло. Никаких гарантий дать не могу. Слишком уж он на тебя взъелся.
«Вот теперь все, парень. Ты приперт к стенке. Ни имени, ни денег, ни будущего. Что будешь делать?»
— Что будешь делать? — спросил он вслух.
Повернулся. Морти ждал. Как ждет зверь, загнанный на край каньона.
Миллер прошел к креслу, порылся в кармане пиджака. Достал пачку мятых визиток.
— Если ты не нужен Робинсону, это еще не значит, что ты не нужен никому, — пробормотал он, перебирая визитки. — Куда я ее задевал? А, вот она.
Он протянул Морти карточку.
— Обратись к ним. Компания только что начала работу. Они скупают лучшие мозги по всему миру. И им плевать, из каких отраслей науки ты готовишь свой коктейль, лишь бы он действовал.
Морти взял из его пальцев карточку, повертел.
— «Брант Майкробиотекс», — прочитал он вслух. — Пентагон?
Миллер хохотнул.
— Нет, сынок. До заказов Пентагона им еще жить да жить. Они только встают на ноги. Как ты, между прочим. Уверен, вы найдете общий язык.
Это была чистая правда. Клуб только начал формировать структуру под новое прорывное направление в микробиологии. «Брант Майкробиотекс» — микроскопическая фирмочка с мизерным бюджетом была узловым звеном. Со временем планировалось накачать ее деньгами и технологиями. Но прежде всего — людьми. Такими как Морти.
Рука Морти с белым прямоугольником между пальцами так и осталась висеть в воздухе.
Миллер решил не подгонять. «Пусть первый шаг сделает сам, потом будет легче с ним работать».
— Это все, что вы можете мне предложить? — холодным тоном спросил Морти.
Миллер перебрал визитки. Выдал самую благодушную из своих улыбок.
— Это самое лучшее, что у меня есть. Но если тебе нужны варианты…
— Нет, спасибо. В любом случае мои исследования рано или поздно приведут к созданию бактериологического оружия избирательного действия. Оружия, для доставки которого не потребуются ракеты, будет достаточно одной трансляции «Голоса Америки». Можно убить полмира чем-то вроде слюнной лихорадки. Дядя Сэм будет безумно рад. Возможно, мне даже дадут Нобелевскую, а потом назовут моим именем общежитие студентов в нашем кампусе. Но детишки в России или Ливии проклянут меня.
— Мы разве на антивоенном митинге, сынок? — Глаза Миллера лучились доброй иронией. Это он тщательно контролировал. — Я думал, мы говорим о твоем будущем.
Морти встал. Визитку аккуратно положил на край стола.
Миллеру вдруг показалось, что сам собой врубился кондиционер, настроенный на максимальных холод, таким вдруг льдом пахнуло от Морти.
Не попрощавшись, твердой походкой Морти вышел из кабинета.
Миллер, обессиленный, опустился в кресло.
Так и сидел, прикрыв ладонью глаза, пока где-то поблизости не захлебнулся от больших оборотов и оглушительно хлопнул двигатель мотоцикла.
Сердце у Миллера екнуло. Показалось, что в кого-то в упор выстрелили из дробовика.
* * *
Вашингтон, округ Колумбия, США
лето 1989 года
02 час 05 минут (время местное)
Большой дом спал сном старика.
Арон Миллер неподвижно сидел в кресле, закрыв глаза.
«Все шло, как мы рассчитали. Даже уход Морти был просчитан в качестве наиболее вероятного варианта. Гордость ни за что не позволила бы Морти сходу принять предложение. Разговор со мной должен был до хруста затянуть пружину, сжатую у него в груди. А разжать ее и высвободить сердце Морти от нестерпимого гнета полного поражения должна была та, кому Морти бесконечно доверял.
