Добрая ты наша княгинюшка,
Прими ты от нас дорогие подарочки,
Самоцветных камней да черных соболей,
А уйми ты дитя твое милое,
Молодого княжича удалого!
Все это было живо, ярко – прошлое никуда не делось, оно существовало здесь и сейчас, наравне с настоящим и будущим, и только легкая невидимая грань скрывала его от невнимательных глаз, но для Зимобора этой грани сейчас не было. Река времен едина, и чуткая душа может жить в любой ее струе. Даже те потомки Тверда, которым не суждено было княжить, – воевода Красногост или воевода Молислав, отец Велебора Старого, – все они были здесь. Они стояли цепью, как воины в строю, вдоль длинной насыпи Твердова кургана, и Зимобор вдруг ощутил, что на темном, пока пустом краю есть место для него. А за ним потянутся сыновья, внуки, обретая свое место в строю поколений… Сердце сильно билось, дух захватывало.
А с неба смотрели на него звездные глаза той, которая обещала ему победу всегда и во всем. Она сказала: «Ты будешь смоленским князем», и Зимобор уже чувствовал себя им. Предки смотрели на него десятками огненных глаз и ждали, что он не опозорит свою кровь, текущую от самого Перуна.
Поднявшись на ноги, Зимобор побрел вниз с кургана в ночную тьму. Ему хотелось побыть одному, послушать землю, вдруг заговорившую с ним в полный голос, и он взмахом руки остановил кметей, по привычке потянувшихся за ним. Коньша и Жилята послушно сели: от браги у них слабели ноги, и в мыслях тоже наступала блаженная расслабленность.
У Зимобора слегка кружилась голова. Самого себя он видел как бы издалека, в общем течении реки веков, и судьбу свою видел как уже свершившуюся. О нем тоже сложат песни, в которых будет все, что нужно князю: его рождение, его взросление, приобретение оружия, борьба за далекую прекрасную невесту…
А может быть… Зимобор стоял у подножия еще одного старого, темного кургана, заросшего травами, и мысленно видел старинное сказание, что часто пелось на свадьбах. Это уже случилось однажды в его роду: молодой смоленский князь Смелобран охотился в лесу, отбился от дружины и увидел в густой чаще круглое озеро, а в нем купались девять прекраснейших девушек. Лебединое оперенье лежало на берегу, и князь тайком утащил пару крыльев. Восемь девушек обернулись лебедями и улетели, а одна осталась… От жены-вилы у князя Смелобрана был сын, вот только сама Белая Лебедь покинула его через три года, вернулась в небо, к своей заоблачной родине… Конечно, это сказание, почти сказка, но… Но ведь одна из трех Вещих Вил сама пришла к нему и обещала что-то такое… Сердце сладко сжималась, по коже пробегала дрожь наслаждения, Зимобор сам боялся своих мыслей и упивался ими.
Непонятная сила вдруг бросила его куда-то в сторону, заставила отскочить, пригнуться и выпрямиться, в руке внезапно оказался меч, и только потом Зимобор очнулся от своих мечтаний. Он еще ничего не понимал, а тело уже сражалось, отбивая мечом удары, дождем сыпавшиеся из темноты. В свете луны Зимобор видел перед собой две, три темные фигуры с блестящими мечами в руках. Многолетняя выучка, выработанное чутье спасли его и заставили защищаться, пока мысли еще блуждали очень, очень далеко. Зимобор отбивался от троих, еще не сообразив, кто и почему напал на него, люди это или нечистые духи. Это было похоже на страшный, дикий сон: темнота, полночная луна, курган позади, густая трава погребального поля и трое черных противников, как будто вышедших из-под земли. В свете луны, облитые черными тенями, они казались огромными и безликими, но все же это были не призраки. Зимобор слышал человеческое дыхание, и в их привычках вести бой угадывалось много очень знакомого. Навьи не отличаются дружинной выучкой, приобретенной, скорее всего, не здесь, а за Варяжским морем. Но и Зимобор не зря с семи лет учился держать оружие. Его поединок за право владеть отцовским престолом уже начался – внезапно, без жертв богам и просьб о благословении, без свидетелей и судей, кроме молчаливых курганов – хотя они-то, пожалуй, и были самыми зоркими, самыми справедливыми судьями.
Противников было трое, а Зимобор был все-таки не князь Тверд, чтобы одного схватить за ноги и им же поколачивать остальных, но крутой склон кургана защищал его со спины, а вынужденные нападать все втроем спереди неизвестные бойцы мешали друг другу. Зимобор двигался, не останавливаясь даже на самое короткое мгновение, ломал расстояние между собой и каждым из троих, тем самым не давая провести каждый удар, как им хотелось, и заставляя их отражать свои собственные удары с короткого замаха – а удар с короткого замаха гораздо опаснее, потому что его не успеваешь понять. Криков он не слышал, но знал, что меч его не однажды достиг цели, и двое из нападавших двигались уже не так уверенно. Сам Зимобор пока был невредим. Уходя из-под ударов, он бил, пока противник в проваленном ударе был беспомощен, – и один из них вдруг упал, получив по горлу самым концом клинка.
