– Все документы, в том числе три рапорта о случившемся, я передал оперативному дежурному по РОВД. Он приезжал на дежурной машине, и я передал ему вместе с протоколом осмотра места происшествия.
– А протоколы допросов?
– Так все же разбежались. Некого было допрашивать. Как почуяли жареное, так всех и смыло. В том числе и те двое в иномарке. Сразу по газам и ушли. Вдвоем нам было не удержать никого. Только и смогли, что доставить того буяна. Не виноват, говорит. Вроде как доставал потерпевшего из воды, когда тот захлебнулся. Может, правда тот утонул…
– Можешь не сомневаться, – успокоил его Серебров. – Его утопили. Экспертиза полностью подтвердила этот факт. Кроме того, физик был спортсменом. Такого с кирпичом на шее не утопить. Так-то вот.
Сержант продолжал страдать на своем стуле. Шею после вчерашних объятий нещадно ломило. Настроение – хуже не придумать. И когда только кончится для него это испытание? Вот влип!
– Что еще можешь сказать нам, сержант? – спросил его полковник.
– Больше ничего, – задумчиво произнес тот. И вдруг вспомнил: – Куртку забрал с собой. Из камеры. Говорит, клопы заели, вытряхнуть надо. Как дал по ребрам, так чуть душу не вытряхнул, зараза. Подготовленный бандит оказался. Это уж точно. С одного раза уложил. А ведь я в детстве-то сам был драчун превосходный.
К вечеру более или менее развитой версии происшедшего разработано не было, поскольку не было важного компонента: подозреваемого, пусть даже совсем никудышного, но с которым можно было бы работать. И руководство решило приступить к широкомасштабной операции.
ОМОН погрузился в автобусы и тронулся в путь. По пути командиры подразделения выставляли посты, на ходу кратко инструктируя бойцов. Те нехотя кивали, примеряясь к новым обстоятельствам. Каждому посту придавались портреты беглеца, изготовленные милицейским фотороботом. По такому портрету можно было хватать чуть не каждого бородатого.
К ночи были оцеплены ближайшие дороги в окрестностях поселка. Была также окружена и деревня Нагорный Иштан, расположенная в четырнадцати километрах от него. Поселок Моряковка затаился, притих. Среди жителей пронесся слух: каждого мало-мальски пьяного мужика ОМОН тащит в милицию и там разделывает под орех. Конечно, это были всего лишь слухи. Никого там не разделывали, а лишь проверяли и отпускали за ненадобностью, составив протокол за появление в нетрезвом состоянии в общественном месте. Кое-кому из демократически настроенных жителей, правда, досталось испробовать резиновой дубинки. Издержки в таком деле неизбежны.
Редкие дачники в Нагорном Иштане, оказавшиеся в будний день на своих участках, радовались выпавшей на их долю бесплатной охране. Дороги на подступах к их садоводческому товариществу были оцеплены. Ни проехать, ни пройти постороннему. Самих садоводов не велено было пропускать без садоводческих книжек, но те все-таки умудрялись каким-то образом проходить без них. Садоводы-мичуринцы радовались: пусть им наломают бока, этим ворам, которые таскают с их огородов редиску. Впредь неповадно будет. Как лето наступает, проходу нет от этих бродяг. Под горой, говорят, двое поселились такие в палатках, и один другого прикончил в потемках. Теперь, говорят, смылся из милиции – вот его и ловят. Все равно поймают. А куда ему деться из этих краев? Они вон собаку как пустят, так никуда не денется!
Лагерь ОМОНа расположился позади деревни, за прудом. Люди в пятнистой одежде, засучив рукава, устанавливали палатки. Повар затопил небольшую походную кухню. По низине полз дымок. На ужин пошла тушенка с картофельным пюре. Пустые банки летели к стволу гигантского кедра. Часто дышала, высунув язык и исходя слюной, служебная овчарка Нельма. Она не решалась прикоснуться к вкусно пахнущим жестянкам, по опыту зная, что можно порезать язык. Смены из дозора прибывали на ужин, употребляли пищу и ложились отдыхать. Служба шла накатанной колеей.
Дачники поглядывали издалека и поражались. Не зря люди хлеб едят. Сразу видно, что специальное подразделение прибыло. Они здесь весь лес прочешут, а беглеца найдет. Куда ему деться, холодному и раздетому. Это ведь не дом родной – считай, что тайга. Хорошо, волков еще с войны вывели, а то совсем плохо было бы ему. Но вдруг в милицейском лагере раздался сигнал тревоги – взревела сирена на одной из машин, и началась беготня. Подразделение построилось. Перед строем появился Тюменцев. За ним следовала женщина лет шестидесяти в трикотажных брюках по колено.
