Ретиф порылся к себя в карманах и достал оттуда перочинный нож с лезвием длиной в два дюйма: им удобно было обрезать горгенсенские сигары. Этим ножом он перерезал виноградную лозу, которая нависала над его головой. Полученную таким образом веревку он смотрел в жиденькую бухту и вновь начал подниматься наверх.
Забравшись на ветку несколько выше того места, где была паутина, Ретиф глянул вниз и увидел двадцатифутовое чудовище, прильнувшее головой вниз к стволу толщиной в шесть-семь дюймов. Хищник вытягивался изо всех сил во всю длину своего огромного тела в попытках все-таки достать запутавшуюся в клейких нитях паутины жертву.
Ретиф, выгнув спину, бесшумно заскользил вниз, чтобы быть как можно ближе к задней ноге монстра. В следующую минуту он бросил свой аркан, наскоро сделанный из куска гибкой виноградной лозы, и когда тот зацепился за голеностопный сустав монстра, землянин ловким рывком затянул петлю, которая от последующего натяжения должна была превратиться в настоящий тугой узел. Другой конец аркана он привязал к крепкому стволу за своей спиной, да так, что веревка была почти натянута. Чудовище даже не заметило, как его связали. Впрочем, Ретиф заранее знал о пониженной чувствительности задних конечностей у больших животных.
Затем Ретиф скользнул вниз по стволу на свое прежнее место наблюдения. В руке он держал вторую сделанную им веревку, один которой был привязан к крепкому суку.
Попавшая в ловушку жертва все больше запутывалась в клейкие нити паутины и все меньше имела свободы двигаться. Она вдруг увидела Ретифа и инстинктивно дернулась, что вызвало еще одну атаку со стороны чудовища, которая, однако, и на этот раз оказалась неудачной.
— Так держать, — тихо проговорил Ретиф. — Я попытаюсь отвлечь его внимание.
С этими словами он выступил на тонкую ветвь, которая прогнулась под его тяжестью, но выдержала. Держа в свободной руке конец веревки он медленно пошел по этой ветви и наконец остановился в каких-то десяти футах от паутины.
Сверху послышался шорох: чудовище с клешневидной лапой заметило постороннее движение, насторожилось и, скосив блестящий глаз, стало изучать Ретифа с дистанции в пять ярдов. Ретиф увидел, что лапа несколько отклонилась от прежнего направления и теперь нерешительно пошатывалась из стороны в сторону, как бы еще не знаю, куда ударить сначала.
В нескольких дюймах от лица Ретифа с какой-то ветки свешивался плод величиной примерно с бейсбольный мяч. Ретиф сорвал его, тщательно прицелился и запустил прямо чудовищу в глаз. Цель была поражена, — благо, глаз был гигантский, — а сам плод треснул и забрызгал листву вокруг какой-то клейкой ярко-желтой мякотью, обладавшей запахом перезревшей дыни. Лапа с клешней будто молния ударила в то место, где стоял Ретиф, но поздно… его там уже не было. В последнее мгновенье он ухватился за конец веревки и спрыгнул с ветки на которой стоял. Совершив длинный прыжок-перелет в стиле Тарзана, он приземлился на небольшой площадке в тридцати футах от паутины. Разозленный неудачей хищник прыгнул вслед за Ретифом… Раздался ужасный треск молодой виноградной лозы, которая скрепляла лапу хищника с деревом. Ствол накренился, но он был слишком мощен для того, чтобы его можно было вот так просто сломать. Лоза также выдержала. И блистающее серебристыми пластинами на своем гладком, будто ствол орудия, теле чудовище вдруг на какой-то почти неуловимый миг повисло неподвижно в воздухе в начале своего прыжка. Ретиф, стоявший в безопасности на своей площадке, успел поймать как в мгновенном фотоснимке оскаленную несколькими рядами острых здоровенных зубов пасть чудовища… Затем хищник полетел назад, виноградная лоза, зацепившись за какой-то шип, порвалась и чудовище всей своей массой рухнуло вниз. Некоторое время еще были слышны хруст ломающихся ветвей, сыплющейся листвы, ударов о стволы, но потом все звуки потонули в бездонных глубинах пропасти.
