Все тот же романтический герой из славянских земель, с берегов Дуная устремился в Грецию, чтоб «…турок сабля роковая / Пресекла горестный удел». Не так ли и в жизни Лермонтов упорно стремился к боевым походам, всерьез подумывал уехать в Персию или в туркестанские походы, в крайнем случае на Кавказ? И вот уже перед героем «Геллеспонт седой, широкий, / Плеская волнами, шумит…»: шумит этот Геллеспонт или, иными словами, пролив Дарданеллы до сих пор и у меня за окном, шумит не переставая. И грозных скал много, и слышен свист ветров, и башни гордые крепостей рыцарей-госпитальеров встречают поныне удивленный взор… И вот уже виден лермонтовский герой — атаман греческих морских разбойников — корсаров. Спасая разбитое греческое судно, он встречает на нем молодую обессиленную гречанку. Сердце героя поражено, звезду гречанки затмила туча злая…
С тех пор, друзья, и я стенаю,
Моя тем участь решена,
С тех пор покоя я не знаю,
Но с тех же пор я омертвел,
Для нежных чувств окаменел.
Конечно, романтизм, конечно, Байрон, но как уже тогда предвосхищена вся лермонтовская судьба, как поэт предвидел будущую окаменелость своих нежных чувств! Все его юношеские стихи и поэмы, включая великолепную севернорусскую песнь «Последний сын вольности» (1831), восходят к двум темам — борьба за свободу (русских от варягов, греков от турок и т. д.) и элегия об одиночестве и несчастной любви.
Когда перед юношей легко разворачивается пространство, меняются эпохи, цивилизации, гибнут герои, до простой учебы или простых товарищеских настроений времени нет. Учение проходит как бы автоматически. И благодаря великолепной памяти и обширным знаниям более чем благополучно. Он уже готовит свой рукописный сборник стихов 1829 года, куда помещает и стихотворение «Поэт». Думает об издании рукописного журнала. Похоже, и товарищи ему более всего нужны — для литературных занятий.
Много и вполне справедливо пишут об одиночестве и нелюдимости Михаила Лермонтова, но как-то редко называют причины такого характера. Я думаю, и в этом виновата прежде всего столь эгоистично любившая его бабушка. Почти все дети учились в пансионе и жили в нем же — так формировался коллектив, складывались дружеские отношения. Михаил Лермонтов поступил в пансион в 1828 году, но, не желая расставаться с внуком, бабушка определила его полупансионером, то есть после занятий слуги отвозили Мишеля домой. Так было и в дальнейшем, даже из юнкерской школы бабушка умудрялась зачастую забирать внука к вечеру домой, сняв квартиру рядом. И в летних лагерях в Царском Селе внук предпочитал по возможности проводить время в снятой там же бабушкой квартире. Всю детство и юность Михаил Лермонтов жил наособицу от своих товарищей, вот и выработалась привычка к одиночеству. Вращался он исключительно в кругу родственников и знакомых семьи, это тоже усиливало замкнутость и отчуждение. Потому и развивался он не в кругу друзей, а в кругу книг, жил в мечтах, в обществе книжных героев. С одной стороны, его окружал не очень интересный мир средних помещиков, с другой — мир Байрона и Шиллера, Вальтера Скотта и Пушкина… Из книг прорастала вся юношеская поэзия Лермонтова. Он и на занятия в пансион приходил с книжкой в руках. Если лекция была ему не интересна, читал книгу.
Не случайно его товарищ по пансиону А. М. Миклашевский позже вспоминает: «Всем нам товарищи давали разные прозвища. В памяти у меня сохранилось, что Лермонтова, не знаю почему, — прозвали лягушкою. Вообще, как помнится, его товарищи не любили, и он ко многим приставал. Не могу припомнить, пробыл ли он в пансионе один год или менее, но в 6-м классе к концу курса он не был. Все мы, воспитанники Благородного пансиона, жили там и отпускались к родным по субботам, а Лермонтова бабушка ежедневно привозила и отвозила домой» [20].
Пансион помещался на Тверской. Там, где сейчас находится почтамт, в самом центре Москвы: в доме Базилевского. Было в пансионе шесть классов, где обучалось до трехсот учеников. 4-й и 5-й классы Мишель благополучно окончил, на каникулы уезжая в Тарханы или же к родственникам в подмосковное имение Середниково. Иногда к нему из тульского имения приезжал отец Юрий Петрович, чему Мишель искренне радовался. В письмах Лермонтова упоминаются два преподавателя: инспектор М. Г. Павлов и Д. Н. Дубенский. Дубенский учил ребят русскому языку, знакомил с народной поэзией. Павлов собирался издавать рукописный журнал из сочинений своих учеников, взял для сборника поэму Лермонтова «Геркулес и Прометей», он расхваливал и стихи его, и созданный им журнал. Павлову не удалось сделать сборник из произведений учеников, но стихотворение Михаила Лермонтова «Весна» он опубликовал в 1830 году в московском литературном журнале «Атеней». Это была первая публикация стихов великого русского поэта. И было Мишелю в ту пору всего 14 лет.
