не то что я, а и старожилы Храма, наверное, не вспомнят. И Стерегущий! Никогда не слышал у него такого голоса! Кто же такой этот Леннар, если уже сейчас, когда он сидит в клети, из-за него учинился такой переполох? Ну и ну!»
Зловещие слова Стерегущего вдруг припомнились охваченному смятением послушнику: «Необходимо схватить ВСЕХ людей, с которыми этот Леннар мог общаться… Они должны умереть…»
Всех! Но ведь он, Бреник…
Послушник со слабым стоном сполз по стене на пол. Холодный камень плит оледенил тело. Всех! Но ведь он носил ему еду! И даже перекинулся с ним парой фраз! А это значит… это значит, что его
тоже умертвят.Нет никакого сомнения, что так оно и будет. Если Стерегущий допускает умерщвление даже Цензоров, которые присутствовали при дознании, то уж его, какого-то младшего послушника… Его прирежут как кролика.
Бреник поднялся с пола. Что толку лежать тут, как рыхлая баба на сносях? Он в любом случае обречен, если будет сидеть сложа руки, поддаваясь панике. Нет, нужно действовать, решил Бреник, и действовать тем более решительно, что терять ему нечего. Это уж точно. Куда ни кинь — всюду клин. Если он пойдет в келью, рано или поздно его вызовет к себе старший Ревнитель Гаар, а может, и не посчитает нужным беспокоить себя, а подошлет кого-то из своих людей. — все равно боевой сноровки любого из Ревнителей, даже младших, даже Субревнителей, хватит на десяток таких послушников, как Бреник. Если он не пойдет к себе в келью, а будет прятаться, все равно его рано или поздно найдут… а Гаар уже объявил, что сделает с Бреником в случае ослушания.
Одно-единственное желание, от которого все завертелось перед глазами и стало ослепительно светло, заполонило Бреника: бежать, бежать! Из этих стен, еще недавно столь благостных, а теперь грозящих смертью, стен, напоенных угрозой и ложью! Бежать, не думая и не надеясь!..
А он?
Тот, из-за кого произошло все это? Будь он проклят, тот, кто навлек эти беды!..
Перед глазами Бреника вдруг всплыло печальное лицо человека, из-за которого, собственно, и началась вся эта сумятица, если не выразиться сильнее. «У вас все такие серьезные?» — спросил тогда он, кажется, особенно и не ожидая ответа. Бреник припомнил выражение собственной физиономии: конечно же младший послушник в Храме Благолепия, как же ему еще держать себя с каким-то еретиком, нарушителем законов Чистоты, носителем «грязного» знания?.. Бренику стало противно. Только сейчас он сумел заставить себя взглянуть на Храм, на Ревнителей и на весь клир глазами, не замутненными слепым обожанием. Как, он хотел стать похожим на такого, как Гаар, на такого, как Стерегущий Скверну, способного легко отправить на мучительную казнь десятки людей, даже не понимающих, в чем их вина?
Бреник стиснул кулаки. Нет!.. Отказаться от всего, чему его учили и во что он истово верил? Что говорил его первый наставник, мудрый, хриплоголосый Ямаан? Тот, кто обязался перед Храмом за него, Бреника, великим ручательством Ухода? Он сказал бы: «Трусость — самый страшный грех, ибо он влечет за собой все остальные: предательство, ложь, поругание клятв, скрепленных именем пресветлого Ааааму! А что, как не трусость, то, что ты собираешься сделать? Бегство, позорное бегство, а ведь в Храме находится человек, которому опасность угрожает в еще большей мере, чем тебе! Предупреди его! Открой глаза незрячему!..»
Бреник мотнул головой. Нужно ли сделать это?.. Нет времени на колебания, нет времени на то, чтобы задушить сомнение! Бреник бросился по галерее, туда, где начиналась огромная каменная лестница, ведущая в десятое из восемнадцати «щупалец»-тоннелей Храма.
Тоннель вел в узилище — туда, где содержались пленники.
Туда, где Леннар.
Приближающийся топот множества ног заставил Бреника нырнуть в одну из ниш и, прижимаясь спиной к холодной, покрытой искусной резьбой стене, дождаться, пока мимо него пройдет отряд Ревнителей. Рослые, статные, в боевых панцирях и при полном вооружении, они прошли мимо послушника единой колонной, ни на мгновение не сломав строя. На фоне этих испытанных всеми видами смерти воинов Бреник вдруг показался себе жалким. А может, это только проверка?.. Его проверяют на силу духа, а он тотчас же сломался, уступил, побежал освобождать врага Благолепия?.. Ведь просто так никого не хватают, никого не помещают в узилище. Враг, враг?.. Сердце Бреника билось, как накрытая ладонью птаха. Ревнители давно уже прошли, а он все еще стоял в нише, не в силах идти дальше. Мучительные сомнения глубоко пустили корни в юном послушнике. Куда идти? Что выбрать? Смирение и послушание или…
