Тут вступил еще один голос. Этот звучный баритон принадлежал одному из тех, кто осмеливался почти открыто оспаривать мнения Акила и прорицателя Грендама. При этом Эльмаут (таково имя этого человека) прекрасно осознавал, что хватит одного приказа Акила своим гареггинам или призыва Грендама к черни, чтобы жизнь несогласного повисла на волоске, а тот волосок оборвался и от дуновения ветерка. Эльмаут сказал:
— Ты созвал нас, мудрый Акил, но все-таки ты не можешь до конца открыть нам свои тревоги. А это неверно. Более того, в этом месте и в это время такая скрытность преступна!..
Высокое собрание зашумело. Мало кто мог принять, что в соправителя сардонаров Акила бросаются словами, созвучными вот таким: «преступность», «ты не можешь, Акил»… Эльмаут бестрепетно вел свою речь:
— Ты говоришь об угрозе со стороны Обращенных. А между тем в Академии есть верные тебе люди, и угроза легко может быть предупреждена! Ты говоришь об угрозе со стороны остатков Храма и великодушно подчеркиваешь, не забываешь, что многие из нас вышли оттуда, в том числе и ты! И освобожденные тобой иерархи Первого, что находятся здесь, готовы служить тебе за твое великодушие, но… Лучшие сыны Храма уже поняли, что время господства Благолепия прошло и наступает новая эра. Эра сардонаров. О какой угрозе со стороны Храма можно говорить? Разве — жалкие последыши, не сознающие еще ничтожности своих потуг… Нет! Главная опасность коренится в другом.
— Эпидемия, — сказал кто-то.
— Бойня в шлюзе… Люди Леннара и он сам были заражены амиацином, — скользнуло в зале.
— Я тоже говорил, что были приняты меры… но недостаточно… и…
— Нужно было огнем!.. — послышался чей-то патетический возглас, а Грендам, стоявший за спиной Акила, принял приличествующую случаю позу.
— Да! — с жаром подхватил Эльмаут. — Всем известно, великий Акил, что ты предпринял все меры предосторожности, чтобы упредить широкое распространение болезни… Всем нам теперь известно и то, что именно амиациновая лихорадка выбила целое поколение Строителей, тех, кто создавал этот Корабль, наш мир.
— Да из Строителей и уцелели только великий Лен-нар, да святится имя его, и Элькан, коего следы сейчас затерялись, — подал голос Трендам. Непонятно зачем ему понадобилось говорить то, о чем знали все без исключения члены Большого совета сардонаров.
Эльмаут, впрочем, сделал паузу, ожидая, пока умолкнут под сводами раскаты громового голоса второго соправителя, и закончил:
— Но случилось так, что мер твоих не хватило, чтобы сдержать распространение мора. Благодарение всем богам, что очаги эпидемии своевременно погашены. Но ни от кого не утаится, что зловещие симптомы «длинной» лихорадки обнаружены у нескольких дворцовых слуг и прислужниц, а внезапно вспыхнувшая в предместье Горна «быстрая» лихорадка выбила целый квартал и не распространилась только потому, что дома этого квартала были оцеплены и сожжены вместе с людьми.
— И это было сделано по моему приказу, — негромко уронил Акил. — Более того, я приказал провести тщательное расследование и установить, КАК амиацин мог попасть на окраину Горна и с КЕМ… В чем же ты, любезный Эльмаут, видишь мою ошибку, мой недосмотр?
— Я не в силах умалить твою мудрость и тонкий расчет, о Акил, — вкрадчиво начал Эльмаут, — однако и ты при твоем уме неспособен предусмотреть всего. Я хочу сказать, что ты скрывал от Совета, как близко мы стоим от всеобщей катастрофы. О, не этот потоп на Большом гликко и даже не штурм Первого!.. Они покажутся нам лишь малой жертвой на фоне того, что ниспоследует, если разразится эпидемия. Здесь нас пятьдесят человек, и каждый заслуживает доверия, — понизив голос, продолжал Эльмаут, — пусть они знают, что «длинная» лихорадка бродит совсем рядом, что ее подхватили близкие тебе люди, мудрый Акил. Например, твоя исчезнувшая племянница. Где она, о мудрый Акил?
Рыжеволосый правитель сардонаров вскинул руку, гневно призывая к вниманию, но Эльмаут успел еще договорить:
— Мы дышали одним с ней воздухом и потому вправе знать! Эта Лейна!.. Да и сам мудрый Акил очень много скрывает от тех, кого он облек, по собственным словам, своим доверием! Что, к примеру, ты, славный Акил, делал в катакомбах под Первым Храмом больше суток?
