Вот таков был закон, охранявший Храм Благолепия. Если бы Леннар знал о нем, он наверняка вспомнил бы и странный запрет жрецов на постройку домов из камня в родной деревне Ингера. Впрочем, всему свое время…
Леннар, высоко задрав голову, смотрел на грандиозное сооружение. Издали Храм был похож на громадного голубовато-серого осьминога, раскинувшего свои гигантские щупальца в диаметре полутора тысяч
анниев,или около четырех
белломов.Средний рост человека составлял как раз один анний, так что легко высчитать, сколь огромен был главный Храм Ланкарнака. Сердце Храма билось под высоким чашевидным куполом; купол на самой своей вершине имел небольшую впадину, где собиралась дождевая вода. Впадина казалась небольшой только соотносительно с общими размерами Храма, а так это было целое озерцо, где жрецы, согласно заветам, каждое утро совершали омовение и возносили молитвы. Наверное, на такой высоте до богов ближе, так что до них, небожителей, лучше доходило.
Впрочем, с Небом и поговорками относительно тех, кто мог и может его населять, в этом месте лучше было не шутить. И это Леннару суждено было усвоить в скором времени.
Его ввели в один из восемнадцати пилонов Храма; каждый из пилонов как бы предварял одно из гигантских каменных лучей-«щупалец» грандиозного сооружения. Внутри «щупальца» помещалась огромная, с несколькими параллельными холлами галерея, обведенная балюстрадой и расписанная неведомыми Леннару письменами, испещренная причудливыми фресками и символами поверх них. Среди символов доминировала уже известная ему ладонь с растопыренными пальцами, а также перевернутая чаша, из которой текло то ли красное вино, то ли… легко догадаться что. Кроме того, время от времени встречались изображения сферы, наполненной голубоватым светом; посреди сферы словно плавало нечто черное, похожее на обугленное зерно. Леннара неожиданно заинтересовало это изображение, хотя в тоннеле Храма и без того было на что посмотреть. Он обернулся к идущему вслед за ним жрецу Алсамаару и спросил:
— А что, уважаемый жрец, вот это изображение очень красивое. Здорово. Ваши живописцы весьма искусны. Вот, вот это. Что оно означает?
…Леннар не ожидал такой реакции. Жрец остановился. Его спокойное, кроткое лицо вдруг исказила судорога — и, чтобы никто не видел, что происходит со степенным служителем Храма Благолепия в великом Ланкарнаке, он закрыл лицо руками. Когда он отнял ладони от лица, непроницаемая маска равнодушия сковывала его, и только самый проницательный мог смутно догадаться о том, каких жертв стоило жрецу его самообладание.
— Я вижу, ты невежествен, чужеземец, — глухо произнес он.
— Почему? — едва не обиделся Леннар. Видно, он еще не до конца отошел от своего недуга, иначе понял бы, что обида — самое нелепое чувство, какое только может возникнуть в пределах этих величественных жутких стен.
Алсамаар поднял руки.
— Почему? Ты еще спрашиваешь почему? Потому что только твое невежество может избавить тебя от страшной кары за такой вопрос. Но ты получишь ответ. Тебе рано или поздно предстоит узнать многое — я чувствую. Так ЭТО лучше узнай рано. Это — знак Святой Четы.
При этих словах шедшие за ними храмовники (все, кроме Ревнителей) рухнули наземь и начали извиваться на полу, как черви. Властным жестом жрец Алсамаар велел им подниматься.
— И хватит пока об этом. Никто не проник до конца в тайну Святой Четы, кроме Верховного предстоятеля, Стерегущих Скверну и узкого круга посвященных. А тебе я не сказал бы ни слова, более того, приказал бы вырвать язык за твой дерзновенный вопрос, если бы…
— Если бы что? — не удержался Леннар.
— Достаточно, — уклонился от прямого ответа жрец. — Иди. Все, что захочешь, спросишь у старшего храмового Ревнителя Гаара и у самого Стерегущего Скверну, главы нашего Храма. Мы направляемся как раз к ним.
Но Леннар почувствовал, как в нем, несмотря на эти вроде бы вполне вежливые и достойные слова, вдруг колыхнулось какое-то странное, тяжелое чувство. И оно нарастало и нарастало, пока не заставило его вздрогнуть. Это была ненависть. До сих пор — ни в деревне, ни за все время дороги до Храма — он не ощущал ничего, кроме испуга. А сейчас… сейчас он почувствовал, что готов буквально вцепиться в глотки этим людям. Леннар стиснул зубы. Ненависть плохой помощник, она слишком часто заставляет бросаться вперед очертя голову. И вообще, похоже, ЭТО пришло к нему откуда-то из той, прошлой жизни, которую он не помнил. И до того, как он вспомнит, отчего так ненавидит этих людей, лучше не давать ЭТОМУ воли…
