Наутро он пришел к найденному с сестрой. Балагур и шутник Лайбо нисколько не шутил, когда называл ее красавицей и умницей. Она в самом деле была такой. На свой, деревенский манер, конечно. Звали ее Инара. Надо отдать должное ее самообладанию, она не лишилась чувств и даже не вскрикнула при виде страшного, заросшего бородой и волосами голого существа, скорчившегося на куче сырых смердящих кож и прикрывшегося овчинкой. Только страдальчески дрогнули ее брови, а в глазах вспыхнули искры испуга, но уже в следующую секунду она справилась с собой. Приступила к несчастному и бодрым голосом — как если бы ей каждый день приходилось выхаживать таких вот заросших страшилищ — произнесла:
— Ну, братец, помоги мне. Тут, кажется, серьезно… Очень хорошо, что ты купил в городе то снадобье, о котором я тебя просила. Сейчас оно придется как нельзя кстати.
Ингер окинул взглядом свою находку и покосился на то место, где оставил кувшин. Вместо него на земляном полу виднелась небольшая горка праха. Значит, парень допил вино. Кувшины, купленные у Столпов Благодарения, имели свойство рассыпаться, как только в них кончалась жидкость, в мелкую пыль. Хотя на вид и на ощупь были совсем как обычные, глиняные. Ингер не задумывался, отчего это происходит. С детства привык. Как не задумывался о том, отчего идет дождь и отчего ночью холоднее, чем днем.
Человек пошевелился и открыл глаза. Ингер даже удивился, как спокойная ночь и несколько глотков вина подействовали на незнакомца. На этот раз взгляд его глаз был ясным и чистым, что не вязалось со смрадными лохмотьями волос. Хотя чувствовалось, что незнакомец еще очень слаб. Ингер неожиданно для себя подмигнул найденышу и сказал:
— А ты не стесняйся, да. Она тут всех врачует, у нее легкая рука. Так что можешь считать ее не за женщину, а просто за целителя.
Инара даже не обратила внимания на слова брата. Она склонилась над незнакомцем и стала производить осмотр. Конечно, это оказалось совсем не просто. Они провозились с ним несколько часов. Смыли грязь, обработали раны, подстригли бороду так, как это было принято у мужчин деревни, постригли волосы. Поначалу он пытался шевелиться, что-то говорить, как-то помочь, но, видно, был еще слишком слаб, потому что спустя несколько минут его глаза закатились и человек вновь впал в забытье. Когда Инара перехватила ножницами одну из грязных, спутавшихся прядей, в которой застряли веточки, высохшие корешки и даже камешки, на пол вдруг упала какая-то табличка. Она тускло звякнула, почти не произведя никакого шума. Инара, кажется, ничего не заметила, а вот ее брат тотчас же захватил выпавший из волос незнакомца предмет. Да, это была металлическая табличка, но такой таблички Ингеру никогда еще видеть не приходилось. Он любил, после того как продаст кожи, потолкаться в рыночных рядах, особенно в кузнечном, и поломать глаза, дивясь на искусные вещи, но эта находка вызвала его неприкрытое изумление. Он крутил табличку в пальцах, рассматривая со всех сторон, и наконец пробормотал:
— Да это как же сделано? Ведь так не прокуешь! Сестренка, ты только взгляни на это! Посмотри, посмотри! Пойду покажу нашему кузнецу! Может, он знает, в каких краях можно такие вещицы отковывать, чтоб гладкая была, как тихое лесное озерцо. Нет, ты глянь, ты только глянь, сестрица, я в ней отражаюсь, как в воде! Верно, вещь до Исхода сделанная.
— Иди, иди, — отмахнулась Инара. Вечно брат обращал внимание на всякую ерунду, тут человеку помочь надо, а он… — Ступай отсюда. Мешаешь только своей болтовней. Все равно от тебя проку уже не будет, раз завелся. Иди покажи дружку своему кузнецу, только допрежь смотри, пьяный он или трезвый. А то снова как в прошлый раз получится.
— А что в прошлый раз?! — возвысил голос Ингер, машинально щупая, впрочем, ребра на левом боку — там, где они недавно срослись после переломов.
— Иди!
Ингер, подпрыгивая (что смотрелось со стороны странно и комично, учитывая немалые размеры кожевенника), выскочил из сарая. От резкого, торопливого движения дверь сарая громко бухнула о косяк, и незнакомец снова пришел в себя. Он тихонько застонал на высокой ноте, а потом из горла один за другим пролились несколько незнакомых певучих слов. Инара, склонив голову, пыталась понять хоть что-то, но тщетно. Она подумала, что, заговорив с ним сама, сможет хоть как-то выяснить, кто он и откуда. Быть может, он просто не понимает, куда попал, и пытается говорить на чужом языке?.. От кого-то она слышала, что на других
