Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942 - страница 10
Хотя немецкие историки по сравнению со своими западными коллегами имели существенные преимущества в изучении истории блокады Ленинграда – наличие значительного комплекса документов, историческая наука в ФРГ в течение многих лет предпочитала не заниматься этой проблемой. Тема борьбы за Ленинград и последствий блокады не относилась к числу поощряемых и в ГДР. Переведенные на немецкий язык книги Д. В. Павлова «Ленинград в блокаде» и Гаррисона Солсбери «900 дней: Блокада Ленинграда», по свидетельству современного немецкого историка Герхарта Хасса, «на многие годы остались единственными источниками информации о том, что происходило по ту сторону кольца блокады, в каких ужасных условиях умерли от голода сотни тысяч горожан и какие тяжелые последствия на всю жизнь оставила блокада оставшимся в живых ленинградцам и военным»[64]. Отсутствие исследовательской литературы о блокаде Ленинграда в немецкой историографии компенсировалось изданием большого количества документальных источников и мемуарной литературы[65]. Особое значение для историков, занимающихся рассмотрением планов и попыток немецкого командования овладеть Ленинградом, имеют опубликованные в 1976 г. военным историком Георгом Мейером ежедневные записки главнокомандующего группы армий «Север» генерал-фельдмаршала Риттера фон Лееба с января 1941 по январь 1942 г. В отличие от послевоенных трудов немецких генералов в этой публикации, содержащей многочисленные ссылки на документы и историческую литературу, имеются указания на планы немецкого командования в случае захвата Ленинграда, а также информация о положении в осажденном городе, которой располагал главнокомандующий немецких войск[66]. Выделяющаяся из мемуарной литературы книга Веранера Хаупта «Ленинград. 900-дневная битва. 1941–1944», воевавшего на Восточном фронте под командованием генерал-фельдмаршала Георга фон Кюхлера и генерал-полковника Георга Линдеманна, отличается стремлением его автора выйти за рамки личных воспоминаний и опереться на документы. Тем не менее отсутствие характеристики использованных источников и «зачастую очень субъективные оценки» автора, по мнению Герхарта Хасса, «не позволяют отнести его книги к разряду научной литературы»[67]. Подводя итоги изучению блокады Ленинграда в немецкой историографии, он приходит к выводу о том, что обстоятельные исследования об осажденном Ленинграде, массовой гибели его населения от голода и стойкости ленинградцев в Германии «еще отсутствуют»[68].
В январе 1942 г. выпускник исторического факультета Ленинградского университета, участник обороны Ленинграда М. Б. Рабинович записал в своем дневнике с надеждой: «Будет же когда-нибудь написана история осады Ленинграда, где много героического и глупого, мужественного и трусливого»[69]. Спустя многие годы он, уже известный историк, с горечью констатировал, что «настоящая книга о блокаде так и не появилась»[70]. Академик Д. С. Лихачев вообще считал, что «правда о ленинградской блокаде никогда не будет напечатана»[71]. Другой известный блокадник, писатель Лев Успенский, веривший в 1942 г., что «когда-нибудь про время то, что нам в удел досталось… напишут люди много книг», одновременно выразил сомнение в том, что эти книги смогут передать правдиво блокадную жизнь ленинградцев:
В самом деле, книг о блокаде Ленинграда написано теперь много, но и сегодня остается открытым поставленный блокадниками вопрос: можно ли вообще постигнуть то, что пришлось пережить тогда ленинградцам? И все же опубликованные в последние годы новые источники – документы, дневники, воспоминания – позволяют приблизиться к этому пониманию. И здесь велика ответственность историка, который не должен в угоду политической конъюнктуре перечеркнуть результаты достижений его предшественников, пренебречь одними источниками и проблемами в пользу других, более созвучных новому времени. Только объективное изучение всех известных на сегодня исторических источников приблизит нас к «горькой правде» о блокаде Ленинграда.
