Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир - страница 23
В этой глобальной теневой войне было четыре признанных центра. Самым экзотическим был Константинополь, столица Османской империи, ворота Ближнего Востока. На протяжении целого столетия Европа как зачарованная наблюдала постепенный закат великой империи на Босфоре, и едва ли не у каждой европейской державы имелись планы на ту или иную часть османских владений. Британия сосредоточила свое внимание на Суэце и арабских землях. Заветной мечтой России был Константинополь, поскольку предвоенный экономический бум на Украине и на российском Юге стал возможен только благодаря морскому торговому маршруту через Босфор и Дарданеллы. В настоящее время, однако, Османская империя (точнее, то, что от нее осталось) была союзником Германии и Австрии, Константинополь наводнили военные советники, а фешенебельный отель “Пера палас” превратился в своего рода немецкий клуб. По ту сторону залива Золотой Рог, на узких улочках старого Стамбула, шпионы, пробиравшиеся в Алеппо и Медину, собирали крохи информации, потягивая сладкий чай с мятой>15.
Три других шпионских центра, отмеченных на карте каждого тайного агента, находились в Европе. Швейцария, нейтральная страна, граничащая с Германией, представлялась британской разведке столь многообещающей, что в 1914 году была сделана попытка открыть там постоянную резидентуру. Идея основать для этой цели фиктивную транспортную компанию оказалась неудачной, тем не менее британские агенты в Женеве, Лозанне и Берне продолжали действовать. В 1915 году был завербован литератор Сомерсет Моэм, которого отправили сперва в Люцерн, а затем в Женеву с легендой английского драматурга, работающего над своей пьесой>16.
Несколько месяцев Моэм просидел в гостиничном номере, время от времени переправляясь на французский берег Женевского озера, чтобы передать информацию своим кураторам. Однако озерный воздух вредил его легким, а постоянная напряженная готовность была весьма утомительной. Моэм находил Швейцарию скучной. Он, кажется, не обратил никакого внимания на революционный потенциал колонии русских эмигрантов, не говоря уже о собственных коллегах – британских агентах, шпионивших за этими русскими>17. Дипломатический корпус Берна, в мирное время состоявший из семидесяти одного человека, к концу войны раздулся до двух сотен с лишним, и многие из этих дополнительных сотрудников вели в той или иной степени секретную работу>18.
Если бы у Моэма был выбор, он, вероятно, предпочел бы Копенгаген. Как и Швейцария, нейтральная Дания была относительно недорогой страной, и это привлекало сюда спекулянтов со всех концов света. К тому же Копенгаген был портовым городом, и здесь обреталось множество бывших ссыльных и беженцев из охваченных войной районов на границе с Россией. Большевик Александр Шляпников, прибывший сюда в 1914 году, вспоминал о Копенгагене как о городе, который
кишел <…> шпионами и корреспондентами всех стран. Во время войны отсюда выходили все мировые сплетни, выдумки и “пробные шары”>19.
Шпионские сети держали под наблюдением контрабандные пути через Копенгаген в Норвегию и Швецию, и некоторые персонажи, заказывавшие винтажное шампанское в ресторанах живописного старого города Стокгольма и представлявшиеся торговыми агентами, на самом деле были агентами царского Охранного отделения>20.
Наименее страшным следствием всех этих подслушиваний и записываний был расцвет пропаганды в воюющих странах. Первенство в этой области принадлежало Германии, поскольку еще тридцать лет назад “железный канцлер” Отто фон Бисмарк основал для подкупа продажной прессы так называемый Рептильный фонд>21. К началу 1917 года германское Министерство иностранных дел потратило 382 миллиона рейхсмарок на антивоенную пропаганду на территории противника. В Румынии и Италии эти усилия оказались бесполезными (обе страны вступили в войну на стороне Антанты), однако тайное германское финансирование четырех французских газет продолжалось>22. В отношении России цель состояла в том, чтобы усугубить усталость и депрессию в обществе и всячески поддерживать уже бродившую идею о том, что “Великобритания будет сражаться до последней капли русской крови”.
