Возможно, эта переписка (впрочем, это письма-монологи) уникальна как по объему, так и по той страсти вымолить прощение, которые демонстрировал Бухарин. Писал узник не только Сталину, но и ближайшему его окружению. Вот письмо Ворошилову после расстрела Зиновьева и Каменева. На процессе они не пощадили Бухарина…
"Дорогой Климент Ефремович.
Ты, вероятно, уже получил мое письмо членам Политбюро и Вышинскому: я писал его ночью сегодня в секретариате тов. Сталина с просьбой разослать: там написано все существенное в связи с чудовищно-подлыми обвинениями Каменева… Что расстреляли собак — страшно рад… Если к моменту войны буду жив — буду проситься на драку (некрасно словцо), и ты тогда мне окажи последнюю эту услугу и устрой в армию хоть рядовым…
Извини за сумбурное письмо: у меня тысячи мыслей, скачут как бешеные лошади, а поводьев крепких нет.
Обнимаю, ибо чист.
1.1Х.36 г. Ник. Бухарин".
Как далеко было от ленинской атмосферы, когда вожди ругались, интриговали, сколачивали противостоящие группы, но вождь стоял над всеми. Уничтожали других, но не себя. Партверхушха еще не знала, что скоро будут физически расправляться друг с другом.
"Дорогой Коба.
Пишу тебе по совершенно исключительному случаю… Я очень прошу… заставить прекратить допросы обо мне через моих подчиненных; если райкому или МК что-либо интересно знать обо мне, то пусть допрашивают меня, хотя доколе будет это недоверие? Поэтому нельзя ли им сказать, что этакие допросы уже стали неприличными!
Прошу простить за взволнованный тон и сбивчивость письма.
Твой Н.Бухарин".
"Взволнованный тон" бывал у Бухарина и во взаимоотношениях с Лениным. Особенно часто споры разгорались в 1919 году, когда он был привлечен к работе, возглавляемой Лениным, по программе Коминтерна. Бухарин был, как и во времена противоборства по Брестскому миру, запальчив, эмоционально несдержан. Тогда он еще не отошел от своих леворадикальных воззрений. Ленин критиковал Бухарина порой весьма больно, однако, питая явную слабость к революционеру, давал ему новые и новые политические поручения.
Так, в апреле 1919 года в ЦК была получена декларация екатеринославских эсеров, в которой они выпячивали на первый план в революционной деятельности национальный аспект, ставили под сомнение диктатуру пролетариата (а как же крестьянство?), возражали против тесного союза Украины и России. Ленин придал документу большое значение, но не стал заниматься проблемой сам, а поручил ее Бухарину. Вождь верил, что в основных вопросах политики Бухарин не "качнется" больше.
"т. Бухарин!
Напечатайте сие с обстоятельным и спокойным разбором, доказывая детально, что такие колебания социалистов-революционеров в сторону кулака и отделения от России, т. е. дробление сил, перед Колчаком и Деникиным объективно ведут к помощи буржуазии и Колчаку".
Долгими ночами Бухарин лежал на нарах с открытыми глазами; Ленин доверял, а Сталин не доверяет… Вся его борьба, как на черно-белой киноленте, медленно проплывает в смятенном, воспаленном мозгу. Он помнит, что написал очередное (какое по счету?!) письмо.
"Тов. Сталину И.В.
Членам ПБ ЦК ВКП(б) Дорогие товарищи!
Сегодня в "Правде" появилась отрицательная статья, в которой бывшие лидеры правой оппозиции (а следовательно, очевидно, и я, Бухарин) обвиняются в том, что они шли рука об руку с троцкистами и диверсантами гестапо и т. д.
Сим я еще и еще раз заявляю:
1. Ни словом, ни делом, ни помышлением я не имел и не имею ничего общего ни с какими террористами каких бы то ни было мастей. Я считаю чудовищным даже намек на такое обвинение…
2. При всех и всяких обстоятельствах, всюду и везде, я буду настаивать на своей полной и абсолютной невиновности, сколько бы клеветников ни выступало против меня со своими клеветническими показаниями…
С комм. прив. Н.Бухарин".
После письма Бухарина Сталину волна разносной критики как бы затихла. Загнанный "оппозиционер" боялся спугнуть надежду: видимо, Коба прислушался, вспомнил годы совместной борьбы против Троцкого, убедился еще раз в его безусловной лояльности. Бухарин никогда не узнает, что Сталин действительно на этом его письме набросает размашистую резолюцию главному редактору "Правды":
