Но все достаточно редкие оригинальные находки тонут в многословной россыпи зиновьевского пустословия. Его частые утверждения, что "Ленин родился гением", воспринимаются как желание утвердить себя "правоверным", настоящим большевиком. Ведь писал все это о Ленине Зиновьев в 1933–1934 годах*. Правда, иногда Зиновьев (что было очень редко) уже после революции допускал в своих выступлениях критику Ленина. Выступая 27 ноября 1923 года на Всероссийском съезде работников просвещения, когда вождь большевиков был беспомощен, Зиновьев затронул тему, как ошибались Маркс и Энгельс в определении сроков прихода социалистической революции. "Я должен сказать, — заявил докладчик, — что такой же грех случался и с В.И.Лениным". Но это было эпизодом. Славить Ленина стало не только обязанностью, но и признаком хорошего партийного тона.
Тем более что Зиновьев и Каменев вскоре были вынуждены это делать и по прагматическим соображениям — нужно было выжить.
Ни Зиновьев, ни Каменев, ни кто другой не могли уже претендовать на умершего Ленина, он стал "собственностью" Сталина. И эта необычная монополия нового вождя сделала его неуязвимым.
После 1926 года, когда Зиновьев был выведен из состава Политбюро, его время делилось между попытками борьбы со Сталиным, покаяниями и занятием второстепенных постов, куда его посылал новый вождь. В 1930 году Зиновьев, не имевший высшего образования, был назначен ректором Казанского университета, в декабре 1931 года — заместителем председателя Государственного ученого совета…
Но Зиновьев помнил свою близость к Ленину и полагал, что это рано или поздно поможет ему вернуться на вершину власти…
При всем том, что Каменев считался "сиамским близнецом" Зиновьева, их роли в ленинском окружении были разными. Каменев не жил так долго вместе с Лениным, как Зиновьев, не прятался с ним, как тот, в шалаше, не ехал в "пломбированном вагоне" в Россию, но есть основания считать, что чувства Ленина к Льву Борисовичу были глубже. Дело не только в том, что Каменев был заместителем Председателя Совнаркома и заместителем Председателя Совета Труда и Обороны и мог в "деле" глубже узнать Ленина. У Каменева было больше внутренней порядочности, что не мог не заметить циник по натуре Ленин. Обычно, как замечено мною, люди больше видят в своих партнерах, собеседниках, товарищах то, чего нет в них самих. Каменев был, конечно, российским большевиком, но в нем, как и в Пятакове, Луначарском, Рыкове, не было непременной жесткости, доходящей до жестокости, что обычно отмечал певец диктатуры Ленин. Каменев мог поднять голос против произвола, прислушаться к зову такого чужого для большевиков чувства, как человеческое сострадание. Вдове крупнейшего теоретика анархизма П.А.Кропоткина, умершего в России в 1921 году, чинили препятствия на выезд из страны. Ленин поддерживает ее просьбу не без влияния Каменева.
В 1921–1922 годах встречи Ленина с Каменевым весьма часты и продолжительны. Я думаю, что Каменев мог влиять на Ленина исподволь, незаметно. Это влияние я объясняю умеренностью, высокой выдержкой и спокойствием Каменева, чего так не хватало Ленину. Луначарский в своем очерке о Каменеве отмечал, что "он считался сравнительно мягким человеком, поскольку дело идет о его замечательной душевной доброте. Упрек этот превращается скорее в похвалу, но, быть может, верно и то, что сравнительно с такими людьми, как Ленин или Троцкий, Свердлов и им подобными, Каменев казался слишком интеллигентным, испытывал на себе различные влияния, колебался".
Ленин наиболее близко познакомился с Каменевым, когда тот выполнял задание контролировать вопрос о "держательских деньгах". Хотя с Зиновьевым за рубежом Ленин и Крупская общались неизмеримо больше, с Каменевым, женатым на сестре Троцкого, в одно время установились тоже весьма близкие связи. В апреле 1913 года Каменев получает письмо от Ленина: "Итак, летом свидимся. Милости просим. Мы сняли дачу около Закопане (4–6 часов от Кракова, станция Поронин) с первого мая до первого октября; есть комната для Вас. Зиновьевы недалеко…" Ленину импонировало мягкое спокойствие Каменева и его высокая готовность исполнять поручения. Пожалуй, что Ленин даже любил Каменева.
