Глава 1
Российский Февраль 1917 года и американский Апрель 1917 года…
ПОСЛЕ свержения царизма в самом конце русского февраля 1917 года (в начале марта по европейскому григорианскому календарю) весна и лето 1917 года оказались для России не только бурными, но и неоднозначными. В общем виде такое заявление более чем банально и тривиально или, говоря по-русски, избито и лишено новизны. Но если мы начнём конкретизировать…
О-о, тогда выявляются такие неожиданные неоднозначности, что многие устоявшиеся якобы трюизмы, или, говоря по-русски, общеизвестные истины, оборачиваются к нам весьма любопытными и неизвестными сторонами. Причём неизвестными даже для абсолютного большинства участников тех давних и бурных событий. Например, плохо было понято многими в реальном масштабе времени — в 1917 году, и мало кем верно понято по сей день некое пикантное обстоятельство. А именно: во второй русской революции — Февральской — переплелись не только два очень разных внутренних фактора, о чём чуть ниже будет сказано, но и несколько очень разных внешних тенденций, отражавших политические, экономические и геополитические интересы тех или иных мировых групп влияния, общим для которых было одно — стремление максимально обессилить Россию, а то и раздробить её.
На переплетение двух чисто внутренних факторов — элитарного и народного, Ленин указал ещё до возвращения в Россию — в написанных ещё в Швейцарии «Письмах из далека». Уже в первом из них он отметил:
«Первый этап… русской революции 1 марта 1917 года, судя по скудным данным в Швейцарии, закончился…
Как могло случиться такое «чудо», что всего в 8 дней — срок, указанный г. Милюковым (министром иностранных дел Временного правительства. — С.К.) в его хвастливой телеграмме всем представителям России за границей, — развалилась монархия, державшаяся веками и в течение 3 лет величайших всенародных классовых битв 1905–1907 годов удержавшаяся несмотря ни на что?
Чудес в природе и в истории не бывает… Без революции 1905–1907 годов, без контрреволюции 1907–1914 годов невозможно было бы такое точное «самоопределение» всех классов русского народа и всех народов, населяющих Россию, определение отношения этих классов друг к другу и к царской монархии, которое проявило себя в 8 дней февральско-мартовской революции 1917 года. Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, «разыграна» точно после десятка главных и второстепенных репетиций; «актёры» знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперёк, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приёмов действия».
(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 11, 12.)
И далее (жирный шрифт везде мой, курсив везде Ленина):
«Если революция победила так скоро и так — по внешности, на первый поверхностный взгляд — радикально, то лишь потому, что в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, и замечательно «дружно» слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные устремления. Именно: заговор англо-французских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с Кº к захвату власти в интересах продолжения империалистической войны, в интересах избиения новых миллионов рабочих и крестьян России для получения Константинополя… Гучковыми, Сирии… французскими, Месопотамии… английскими капиталистами и т. д. Это с одной стороны. А с другой стороны, глубокое пролетарское и массовое народное движение (…) революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу».
(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 16–17.)
Всесильным «режиссёром», ускорившим русскую революцию, Ленин назвал при этом «всемирную империалистическую войну». И он же указал на значение для совершения революции внешнего фактора:
